Читаем «Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время) полностью

Как раз в 1820–1840-е гг. в Казахстане проводятся радикальные реформы, в рамках которых национальная элита активно интегрируется в российскую чиновную иерархию. Многие казахские семьи отправляли своих детей получать образование в русских школах, после чего те имели возможность поступить на русскую службу, получить чин и, соответственно, претендовать на особое положение и среди самих казахов. Занятие административных должностей (старшин и др.) автоматически влекло присвоение её обладателю российского воинского звания — от поручика до майора. Участие в боевых действиях против среднеазиатских ханств или в подавлении выступлений против русского владычества в самих казахских жузах также давало представителям «чёрной кости» возможность получить воинское звание или имперскую награду, что, в свою очередь, позволяло им претендовать на должности султанов — которые ещё в 1-й пол. 1820-х гг. могли занимать только потомки Чингис-хана (султаны по происхождению). Одновременно и российская власть предпринимала меры по ограничению привилегий тарханов, непризнанию прав потомков прежних тарханов и т. д., такими действиями подталкивая казахскую элиту активно участвовать в политической, административной и военной деятельности в интересах империи[564]. Так, например, в 1842 г. тархан Бекболов обратился к российским властям с просьбой о передаче звания по наследству его потомкам, но Азиатский департамент МИД отписался, что тарханство присваивается «за… заслуги, оказанные правительству», а потомки Бекболова якобы таковых не оказывали[565]. В 1845 г. тархан Чеген Мусин, правнук «первого тархана» Джанибека по старшей линии, за которой звание-бия закреплялось указом российской правительницы Елизаветы, обратился в Оренбургскую пограничную комиссию с жалобой, что в правление Николая I его предки были лишены тарханства, а в ответ на прошение самого Чегена о восстановлении его в этом достоинстве ему были пожалованы лишь медаль, кафтан и денежное вознаграждение в 200 руб., и то придержанные султаном Младшего Жуза Ахмедом Джантюриным[566]. Весьма примечательной представляется переписка служащих пограничной комиссии по поводу жалобы бывшего тархана: старший переводчик Н. Ф. Костромитинов довольно цинично писал председателю комиссии М. В. Ладыженскому, что если даже просьба Чегена не будет удовлетворена, вряд ли он и его потомки перестанут быть лояльными российским властям, поскольку этот род на протяжении ряда поколений демонстрировал поддержку российской политики и если попытается отказаться от неё, то его противники очень быстро расправятся с ними[567].

Поэтому, как и башкирские тарханы 1760–1780-х гг., казахские обладатели этого звания или их потомки в 1830–1840-х гг., претендуя на тарханство, старались добиться не только признания в этом достоинстве, но и получить какие-либо дополнительные звания или награды — уже в рамках имперской системы. Так, в июне 1830 г. Турсун Чингисов, султан Каркаралинского округа (Средний Жуз), представляя на имя Николая I список своих подданных для награждения, просил пожаловать ряд биев российскими офицерскими званиями и медалями «и детям… тарханское достоинство»[568]. Бий Младшего Жуза Сулейман Кунгузов являлся наследственным тарханом (как внук Суфру-бия, получившего звание по указу Екатерины II в 1793 г.), однако в 1831 г. был произведён в зауряд-хорунжие и представлял интерес для российской администрации именно как офицер российской армии, а не бий и тархан[569].

Даже хан Джангир, своей волей возводивший подданных в тарханы и предоставлявший им права в объёме, в каком сам считал нужным, осознавал, что для укрепления их положения тарханства в изменившихся условиях будет недостаточно. Поэтому он старался «продвигать» тарханов перед российскими властями, испрашивая им российские воинские чины и награды[570], вполне обоснованно считая, что это дополнительно укрепит их положение по сравнению с враждебными Джангиру султанами и биями, которые такими чинами и наградами не обладали.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Синто
Синто

Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А. А. Накорчевский (Университет Кэйо, Токио), сочетая при том популярность изложения материала с научной строгостью подхода к нему. Первое издание книги стало бестселлером и было отмечено многочисленными отзывами, рецензиями и дипломами. Второе издание, как водится, исправленное и дополненное.

Андрей Альфредович Накорчевский

Востоковедение
Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII — начала XX в.
Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII — начала XX в.

В книге впервые в отечественной науке предпринимается попытка проанализировать сведения российских и западных путешественников о государственности и праве стран, регионов и народов Центральной Азии в XVIII — начале XX в. Дипломаты, ученые, разведчики, торговцы, иногда туристы и даже пленники имели возможность наблюдать функционирование органов власти и регулирование правовых отношений в центральноазиатских государствах, нередко и сами становясь участниками этих отношений. В рамках исследования были проанализированы записки и рассказы более 200 путешественников, составленные по итогам их пребывания в Центральной Азии. Систематизация их сведений позволила сформировать достаточно подробную картину государственного устройства и правовых отношений в центральноазиатских государствах и владениях.Книга предназначена для специалистов по истории государства и права, сравнительному правоведению, юридической антропологии, историков России, востоковедов, источниковедов, политологов, этнографов, а также может служить дополнительным материалом для студентов, обучающихся данным специальностям.

Роман Юлианович Почекаев

Востоковедение