«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время)

Как и в Башкирии, в Казахстане не было принято какого-либо официального нормативно-правового акта, отменяющего тарханство: оно было сведено на нет постепенно. Тем не менее (опять же, как в Поволжье) фактическую отмену тарханства исследователи связывают с изданием указа Правительствующего Сената — в октябре 1859 г. Поводом для появления этого документа стало обращение одного из тарханов — как ни странно, не казаха, а касимовца Файзуллы Нагаева и его сыновей, обратившихся по поводу получения вида на жительство со ссылкой на своё особое положение, т. к. они, «по положению Комитета Министров, 5 ноября 1821 года Высочайше утверждённому, возведены в тарханское достоинство». В результате в указе было зафиксировано, «что с званием тарханов соединяются преимущества: а) свобода от подушного оклада и б) право именоваться во всяких письмах тарханами». Сенаторы признали «сходство сих прав с правами почётных граждан», в результате чего было решено «звание тарханов почесть за один из многочисленных видов почётного гражданства», приравняв в этом отношении тарханов к почётным гражданам и в отношении паспортов[571]. Указ 1859 г. сходен с указом 1754 г. тем, что в обоих нормативных актах нет нормы, упраздняющей тарханство, но их положения приравнивают тарханов к другим социальным группам, тем самым de-facto лишая особого статуса и, соответственно, привлекательности обладания этим статусом, попыток через него обосновать свои отличия от других сословий. Впрочем, тарханы фигурировали ещё и в официальных актах 1860–1870-х гг., однако этот факт можно считать своего рода «переживанием права». Последние обладатели тарханского звания уже не пользовались никакими дополнительными привилегиями, и звание это, переставшее быть эффективным инструментом российской правовой политики в отношении кочевых подданных, больше не жаловалось и на потомков прежних тарханов не распространялось.

Таким образом, мы можем констатировать, что институт тарханства в период Российской империи (XVIII — 1-й пол. XIX в.) широко применялся в отношении кочевых подданных и в целом сохранял своё содержательное значение (звание тархана влекло приобретение ряда прав и привилегий). Однако существенно изменились порядок (российской властью, а не собственными правителями) и условия (не только награда за прежние заслуги, но и обязанность дальнейшей воинской службы) его предоставления.

§ 5. Чингизидское и мусульманское право в тюрко-татарских и среднеазиатских ханствах: конфликт или компромисс?

Когда в результате монгольских завоеваний возникли Великая Монгольская империя и выделившиеся из её состава государства имперского типа (Золотая Орда, Чагатайский улус, позднее — империя Тимуридов), сложилось «чингизово право», которое можно охарактеризовать как имперскую правовую систему: Великая Яса Чингис-хана играла в них роль своеобразной правовой идеологии, и всё остальное законодательство не должно было противоречить ей, включая и ханские указы — ярлыки. Мусульманское право (шариат) в этот период играло роль «локального» законодательства, поскольку, в отличие от Ясы, имевшей общегосударственное значение, применялось лишь в тех районах тюрко-монгольских государств, в которых преобладало мусульманское население. Даже после того, как ислам был объявлен и в Золотой Орде, и в Чагатайском улусе государственной религией, позиции имперского законодательства были поколеблены лишь отчасти[572].

Однако с распадом государств имперского типа во 2-й пол. XIV–XV вв. имперское законодательство утратило свою актуальность, и во многих государствах, возникших на обломках Золотой Орды и Чагатайского улуса, но издавна обладавших развитыми мусульманско-правовыми традициями, шариат вновь стал основной правовой системой, существовавшей, впрочем, параллельно с обычным правом — адатом[573].

В ряде областей, которые прежде входили в состав Золотой Орды, а потом составили основу тюрко-татарских государств XV–XVIII вв., ислам существовал задолго до того, как был официально установлен в Золотой Орде в качестве официальной государственной религии ханом Узбеком — и даже задолго до монгольского нашествия. Соответственно, мусульманское право отнюдь не являлось нововведением для тюрко-татарских государств XV–XVIII вв., а напротив — представляло собой органичную часть их правовой культуры.