«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время)

Следовательно, Ходжа Ахрар выступал против основ правовой политики Чингизидов — налоговой системы (тамга — один из наиболее распространённых налогов) и суда (яргу, или дзаргу — суд, созданный Чингис-ханом). Интересно отметить, что деятельность Ходжи Ахрара в этом направлении, похоже, осуществлялась вразрез с намерениями Тимуридов Герата: обвинял правителей в ереси и беззаконии[705].

Впрочем, если Ходжа Ахрар даже и добился каких-то успехов в борьбе с «чингисхановщиной», то успехи эти были непродолжительны. До нас дошёл ряд грамот Тимуридов — гератского Султан-Хусейна (Хусейн Байкара), ферганского Омар-шейха (отец Бабура), правивших в 1470–1490-е гг., в которых, помимо чисто «мусульманских», упоминаются и «монгольские» налоги: пресловутая тамга, чрезвычайные налоги и сборы, а также разного рода повинности — участие в облавных охотах, предоставление продовольствия и лошадей проезжающим чиновникам и др.[706] Это позволяет сделать вывод, что налоговая система, установленная монгольскими ханами, продолжала действовать и при их преемниках Тимуридах, причём до самого конца правления этой династии.

Позиция местного мусульманского духовенства в отношении монгольского права, а также попытки придворных историков представить Тимуридских правителей ревнителями веры и шариата, не отражали реального отношения Тимуридов к монгольским правовым нормам. Лучше всего их позиция в этом вопросе представлена словами члена самой династии — Бабура: «Прежде наши отцы и родичи тщательно соблюдали устав Чингиза. В собрании, в диване, на свадьбах, за едой, сидя и вставая, они ничего не делали вопреки уставу. Устав Чингиз-хана не есть непреложное предписание [Бога], которому человек обязательно должен был бы следовать; кто бы ни оставил после себя хороший обычай, этому обычаю надлежит подражать, а если отец совершал дурное дело, его должно заменить хорошим делом»[707]. Как видим, с одной стороны, Бабур не считает монгольское право незыблемым и требующим беспрекословного исполнения, с другой — признаёт, что оно включает в себя и «хорошие» законы, которые следует соблюдать. Естественно, подобный подход не мог устроить мусульманское духовенство Чагатаева улуса, выступавшее за полную отмену монгольского права и замену их нормами ислама. В результате, как известно, именно при поддержке духовенства соперники Тимуридов лишили последних представителей этой династии (в том числе и самого Бабура) власти и всех владений в Мавераннахре.

Интересно отметить, что позиции монгольского права (в частности — Великой ясы Чингис-хана) были восстановлены Мухаммедом Шайбани, который вёл с «еретиками» Тимуридами «священную войну» и в большей степени своей победой над ними был обязан поддержке ордена накшбандийа, который прежде возглавлял борец с «книгой Чингиса» Ходжа Ахрар[708]. Именно Мухаммед Шайбани расставил приоритеты в праве Чагатаева улуса, отведя монгольскому праву значительную роль. Наиболее ярко это проявилось в эпизоде, который приводит его приближённый и придворный историк Фазлаллах Исфахани, расказывая о решении его повелителем спорного вопроса. При рассмотрении вопроса о том, может ли внук через покойного сына наследовать от деда долю, равную доле другого сына, улемы Герата затруднились дать ответ в соответствии с нормами шариата и привели несколько изречений Корана, лишь косвенно отвечающих на этот вопрос. «Дело кончилось тем, что [хан] пожелал отложить это предписание, ибо в тексте не было обоснованного довода, и [велел] поступать по установлению Чингиз-хана».[709] Таким образом, монгольское право вновь становится существенным элементом правовой системы Чагатаева улуса, заполняя «пробелы» в праве мусульманском.

Но можно ли говорить о том, что Мухаммед Шайбани восстановил действие монгольского права? Думаем, что нет, поскольку оно, как видим, не исчезало и применялось в завоёванном им Чагатаевом улусе, в том числе и непосредственно до его правления. Хотя, конечно, периодически по значению уступало мусульманским правовым канонам.

Вышесказанное позволяет сделать вывод, что монгольские правовые традиции в государстве Тимуридов продолжали действовать на протяжении всего времени правления этой династии. Основными источниками средневекового монгольского права в государстве Тимуридов являлись древнее обычное право «торе» (создание которого, правда, сами Тимуриды, как можно понять из вышеприведённых слов Бабура, приписывали Чингис-хану, что не соответствовало действительности), Великая яса Чингис-хана, а также ярлыки монгольских ханов и самих Тимуридов. Наиболее последовательно монгольское право применялось Тимуридами в области государственного управления и административного устройства (вопросы верховной власти, административно-территориального деления, налоговой системы), а также суда (сосуществование монгольского суда яргу с традиционным мусульманским судом кади).