«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время)

Апофеозом могущества мангытского правящего рода в Ногайской Орде стали попытки присвоения ханского титула. Применительно к ранним ногайским правителям употребление ханского титула встречается в эпических и полулегендарных сочинениях. Так, например, в татарском эпосе «Идегей» Нураддин, старший сын Идигу, требует от отца, чтобы тот либо сам сделался ханом, либо короновал его[721]. В одном из татарско-ногайских шеджере ханом также назван бий Муса[722]. Однако единственная достоверно зафиксированная источниками попытка присвоения ногайским правителем ханского титула датируется весной или летом 1537 г. — это сообщение бия Саийд-Ахмада в послании великому князю московскому, что он сел «во царёво место», т. е. фактически приравнял себя по статусу к ханам-Чингизидам, попытавшись ввести также и соответствующую иерархию, распределив между родственниками посты калги, беклярибека и др. Однако его претензий на равенство ханам из «золотого рода» никто из государей не признал[723], поэтому уже осенью того же 1537 г. Сайид-Ахмад вернулся к практике подставных ханов, сообщив, что возвёл на трон некоего Хан-Булата (В. В. Трепавлов предполагает, что речь может идти о будущем казахском хане Хакк-Назаре)[724].

Любопытно также отметить, что мы практически не встречаем примеров явного противостояния правителей Ногайской Орды с Чингизидами. Известно немало случаев, когда ногайцы выступали против ханов-Джучидов и даже были виновны в их гибели, но, как правило, такие боевые действия, по крайней мере, номинально возглавляли другие Джучиды, а потомки Идигу официально являлись не более чем их союзниками. Так, Шах-Хайдар, хан Восточного Дешт-и Кипчака был убит ногайцами, но во главе их стоял Буреке-султан — также Шибанид и претендент на трон. Аналогичным образом, во время убийства ногайцами большеордынского хана Ахмада ими предводительствовал тюменский правитель Ибак из рода Шибанидов. Важную роль ногайцы сыграли и в борьбе Тюменского юрта с Казанским ханством в 1490-е гг.[725], однако и здесь шибанидские ханы являлись официальными предводителями похода, тогда как ногайские правители — их союзниками и подчинёнными. Единственное исключение составляет убийство ногайцами крымского хана Мухаммад-Гирея I и его сына Бахадур-Гирея[726], но на основании источников можно сделать вывод, что речь идёт не о прямом военном столкновении, а едва ли не спонтанном мятеже ногайцев против хана, ссоре между прежними союзниками[727].

В результате ногайские правители, фактически будучи равными по статусу ханам-Чингизидам, а по могуществу нередко и превосходя некоторых государей из «золотого рода», формально были вынуждены довольствоваться статусом бия. Однако наличие этого титула, хотя он и выделял его обладателя среди других членов мангытского правящего рода, всё же само по себе не влекло абсолютной власти в Ногайской Орде. Только наиболее энергичные бии (например, Муса) могли обеспечить себе повиновение родственников, тогда как большинство их не имело возможностей подчинить своей воле многочисленных потомков Идигу[728]. В результате в Ногайской Орде было немало примеров фактического многовластия. Так, например, в 1480-е гг. Муса являлся фактическим правителем Ногайской Орды в то время, как бием номинально являлся его дядя Аббас. В 1510-е гг. два сына Мусы, Алчагир и Шейх-Мухаммад, одновременно претендовали на трон бия, поддерживая разных претендентов на золотоордынский трон. В 1530-е гг. Ногайская Орда была разделена на три части: центральной управлял сам бий Сайид-Ахмад, восточной и западной — соответственно, его братья Шейх-Мамай (вскоре свергнувший старшего брата) и Хаджи-Мухаммад. Наконец, в 1550-е гг. имело место соперничество между братьями Юсуфом и Исмаилом, закончившееся гибелью первого от руки второго.

Нет сомнения, что такая особенность политического развития привела к тому, что Ногайская Орда так и не смогла стать государством, равным по статусу соседним «царствам», а осталась на уровне трайбализированного составного вождества[729]. Это обстоятельство, несомненно, объясняет противоречивый характер и государственного устройства Ногайской Орды, и нормативного регулирования правоотношений как внутри неё, так с другими государствами, о чём речь пойдёт несколько ниже.

Для нас остаётся загадкой, почему в процессе борьбы за укрепление своей власти ногайские правители не задействовали широко религиозный фактор. Ведь уже в XV в. потомки Идигу стали формировать концепцию его происхождения от Ходжа-Ахмада Баба-Туклеса — почитаемого в Дешт-и Кипчаке святого, в свою очередь, возводившего родословие к Абу-Бакру, первому арабскому халифу. Позднее, вероятно, путём браков с членами рода сейидов ногайские правители получили возможность включить в свою генеалогию также и многих почитаемых арабских правителей и святых[730].