«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время)

Вышесказанное позволяет сделать вывод, что правители Ногайской Орды стремились позиционировать себя как представители новой государственно-правовой традиции, отличные от государств Чингизидов, своеобразной альтернативой им. Во многом это было связано с тем, что в соответствии с чингизидскими политико-правовыми традициями ногайский правящий род не имел права на верховную власть в государстве «прежнего типа». Однако подробное ознакомление с его государственными и правовыми институтами позволяет утверждать, что нововведения в нём были в значительной степени формальными, декларативными. По существу, основные институты власти и права Ногайской Орды являлись подражанием, даже дублированием чингизидской государственно-правовой системы — как общих институтов и принципов государственного устройства и права, характерных для всех чингизидских государств, так и специфических, присущих тюрко-татарским государствам Чингизидов.

Это лишний раз убеждает нас в том, что монгольские завоевания и государства Чингизидов оказали глубокое и необратимое влияние на формирование дальнейшей государственности Евразии, и даже века спустя, в новых политических условиях созданные ими государственное устройство и право оказывались эффективными и не нуждались в серьёзных изменениях. Однако клановая система знати, характерная для чингизидских государств, способствовала их постепенному распаду и возникновению «альтернативных государств» с правителями нечингизидского происхождения во главе, где представители различных родов также оказывали существенное влияние как на политику, так и на государственно-правовое развитие.

§ 3. Между чингизизмом и шариатом: особенности правовой политики Шайбани-хана

Сложное и специфическое положение правителей-Чингизидов тюрко-монгольских государств в регионах с давними и широкими мусульманскими традициями, стремившихся совместить в своей деятельности принципы монгольской имперской системы управления и нормы шариата, несомненно, заслуживает глубокого изучения. Одним из наиболее ярких примеров подобного подхода — правовая деятельность Мухаммада Шайбан-хана — потомка золотоордынских ханов, сумевшего «с нуля» создать собственное государство в Чагатайском улусе.

Многие исследователи характеризуют Шайбани-хана как поборника интересов среднеазиатского мусульманского духовенства. Основанием для подобного мнения стали сообщения восточных хронистов о тесных контактах хана и его ближайших родственников с лидерами суфийских орденов, которые оказывали внуку Абу-л-Хайра значительную помощь и во время его скитаний по степи, и при завоевании империи Тимуридов, обеспечивая поддержку населения. Также средневековые историки приводят сведения о том, что будущий хан в молодости сильно увлекался религией и даже был мюридом (учеником) почитаемых шейхов[745].

Ещё во время борьбы за власть в Дешт-и Кипчаке будущему хану, несомненно, пришлось активно взаимодействовать с рядом суфийских орденов, которые вели проповедническую деятельность среди кочевых племён и имели значительное влияние среди оседлого населения Средней Азии. Именно миссионеры суфийских братств накшбандийа, йасавийа и кадирийа, прибывавшие в Восточный Дешт из Мавераннахра (в основном — из Бухары), сыграли основную роль в обращении местных кочевников в ислам[746]. Впрочем, не будем забывать о золотоордынском происхождении Шайбани-хана: ведь ислам в Улусе Джучи был принят в качестве государственной религии ещё в 1320 г. ханом Узбеком, и все последующие ханы Золотой Орды являлись мусульманами. Примерным мусульманином представлен в исторических источниках и дед Мухаммада Шайбани — тюменский хан Абу-л-Хайр.

Как бы то ни было, в дальнейшем при завоевании Мавераннахра и Хорасана Шайбани-хан, при поддержке членов орденов накшбандийа и кадирийа, провозгласил борьбу с шиитской «ересью», к которой были весьма привержены последние Тимуриды — самаркандский Байсункар-мирза, гератский Султан-Хусайн-мирза и др. Поддержка суннизма была вдвойне выгодна Шайбани-хану: с одной стороны, он приобрёл поддержку населения Средней Азии, в большинстве своём являвшего суннитами, с другой — нашёл официальную причину для борьбы с набирающим силу персидским шахом Исмаилом Сефеви, поборником шиизма. Официальным отражением суннитской позиции Шайбани-хана стала чеканка на его монетах имён первых четырёх «праведных» халифов[747]. Однако Шайбани-хан отнюдь не был религиозным фанатиком и использовал религию для достижения своих политических целей, причём порой не колебался идти против и религиозных догматов, и влиятельных представителей духовенства, если это диктовалось политическими целями.