Чёрный ход

«Ты дал ему то, чего желало сердце его, — гнусаво поёт гармоника, — и прошения уст его не отринул…»

Пирс кивает:

— Ибо Ты встретил его благословениями. Браво, ваше преподобие! Если вы захотите прочесть проповедь в здешней церкви, я обязательно приду. Не знаю, правда, согласится ли на это преподобный Элайджа. Будем надеяться на его благоразумие и любовь к ближнему.

— Будем надеяться, — кивает проповедник. — На благоразумие и любовь. Ибо мы тоже встречаем братьев своих благословениями.

Он не отрывает взгляда от Пирса. Взгляд этот знаком Рут. Так смотрят шансфайтеры, подыскивая цель для выстрела. Что у него в кобурах? Когда Рут понимает, чему явилась свидетельницей, у неё холодеют руки.

Два кольта проповедника — два шансера. Патроны, которыми заряжены эти шансеры, неизвестны мисс Шиммер. В лавках Зинника она никогда не встречала такого товара.

«Был у меня приятель, свихнулся на этом деле, — голос дяди Тома звучит с глухой хрипотцой. Так и полагается звучать голосам с того света. — Ездил с парой шансеров, стрелял по призракам чёрти чем, с двух рук. Патроны сам себе делал, казёнными брезговал. Псалмы играл на губной гармошке. Давно его не видел, может, по сей день ездит, если не сослали на остров Блэквелла…»

— Простите, преподобный! Вам не довелось бывать на острове Блэквелла?

Вопрос застаёт всадника врасплох.

— Бывал, мэм. И замечу, это не место для леди.

Цель достигнута: взгляд отрывается от Пирса, упирается в Рут:

— Мы знакомы? Извините, не припомню.

— Нет, мы не знакомы. Возможно, вы знали моего дядю. Томас Эллиот Шиммер, помните такого?

— Томми-Шутник? Ну конечно… На вас его пыльник, мэм.

— У вас зоркий глаз. Подарок дяди, память. Кстати, эти револьверы — тоже его подарок.

— Если так, мэм, я не сомневаюсь, что вы умеете ими пользоваться. Что Томми, жив?

— К сожалению, нет.

— Кто его застрелил?

— Пневмония. Эта стерва бьёт без промаха.

«Если я пойду долиной смертной тени, — поёт гармоника, — не убоюсь зла, потому что Ты со мной…»

— Жаль, очень жаль, — проповедник прячет инструмент в карман. Кончиками пальцев трогает край шляпы: — Всего доброго, мэм. Всех благ, сэр. С вашего позволения, я пойду. Иначе, боюсь, на мою долю не останется свободных комнат. Так говорите, клопов здесь нет?

Он скрывается в отеле. Минута, другая, и на улицу выбегает мальчишка. Отвязывает коня проповедника, уводит в конюшню. Можно быть уверенным, что свободная комната нашлась.

— Так о чём это я? — спрашивает Пирс.

Вид у отчима потерянный. Взяв кружку двумя руками, Пирс выпивает всё пиво в один присест. Вытирает губы рукавом, громко отрыгивает. Для прежнего Бенджамена Пирса это всё равно что опростаться прилюдно на городской площади.

— О безответственности, — напоминает Красачик Дэйв. Он стоит у самых перил, целиком готовый к услугам. — О нашей преступной халатности.

— О людях чести, — присоединяется Рут. — Мы, как выяснилось, не входим в их число.

Пирс отмахивается:

— Это чепуха. Это всё дырявого цента не стоит. Рут, дитя моё, сегодня ты переезжаешь в отель. Комната рядом с моей, столуешься в ресторане. Все расходы за мой счёт. Наши комнаты рядом, поняла? Когда я у себя, прислушивайся. Мало ли кто ходит по коридору?

— Я остановилась у Беннинга, — напоминает Рут.

— У этого пьяницы? В его помойке?! Это отвратительно, я не могу этого позволить. Сегодня же ты переезжаешь в отель. Я задержусь в Элмер-Крик, у меня дела. Я хочу, чтобы ты меня сопровождала. Я настаиваю! Дэйв, ты тоже далеко не отходи. Скажи Арчибальду, пусть будет начеку. Возможно, я займусь скупкой искр у китайцев. Уверен, там есть чем поживиться…

— Да, сэр! — Дэйв сияет. — Не беспокойтесь, сэр!

Рыба Пирса стынет. У отчима пропал аппетит.

Глава двенадцатая

Гость из угольной дыры. — Тугой узел. — Бакалея семьи Ли. — Девять чашек. — Погибель начинается снизу. — Самозванец. — Кусок чёртова дерьма.

1 Джошуа Редман по прозвищу Малыш

— Это Джефферсон. С ним ещё двое.

— Который Джефферсон? С фермы над рекой?

— Нет, из Коул-Хоул. Владелец шахты.

— На кой чёрт он из своей Дыры[20] вылез?

— Твоей дырой интересуется!

— Уголька нарубить желает!

— Заткнитесь, лоботрясы! Сейчас всё узнаем.

И правда: с чего бы Вильяму Джефферсону, владельцу угольной шахты, заявляться на нефтяной промысел братьев Сазерленд? Нельзя сказать, что этот вопрос так уж сильно тревожит Джошуа Редмана. Мало ли какие дела у Джефферсона с Сазерлендами? Но всё же любопытно, сэр!

Тем паче, сами братья в недоумении.

Добровольцы успели вернуться к своим делам, вернее, к прерванному безделью. Нефтяники тоже вернулись — к работе. Один юный Освальд кипит от разочарования. Надежды рухнули: индейцев или бандитов сам бог велел доблестно перестрелять и выйти в герои! А тут какой-то угольщик…

— Освальд!

— Да, сэр!

— У тебя зоркий глаз. Ты их за пару миль заметил, так?

— За три мили, сэр!

Три мили — это вряд ли. Ладно, пусть гордится.