Читатель на кушетке. Мании, причуды и слабости любителей читать книги

Героическая эпоха книжной охоты уже подходит к концу, подвиги понемногу уступают место безошибочным, но куда менее увлекательным поискам по алгоритму. Если кто-то в наши дни ищет ту или иную книгу, он, как правило, легко находит ее за считаные минуты. Однако чаще всего он обнаруживает только это, а судьбоносные встречи с книгами, мысль о которых, как и желание их обрести, даже не посещала его, происходят редко. Писатель Марк Форсайт заметил, что Ромео и Джульетта случайно встречаются на бале-маскараде, и он в это время еще влюблен в Розалину, а она – ни в кого, но знает лишь, что ненавидит семью Монтекки. Если бы они использовали приложение для знакомств, при описании идеального партнера Ромео бы написал в профиле «КАПУЛЕТТИ – МИМО!», а Джульетта – «МОНТЕККИ – МИМО!» В результате «современная версия их истории выглядела бы примерно так: он ненавидел семью Капулетти, а она – семью Монтекки. Они зашли на сайт „Одинокие сердца Вероны“ и нашли там кого-то, кто точно подходит им по указанным в анкете критериям, но не особенно рады этому, хоть и сделали разумный выбор». То же самое происходит с книгами, пишет Форсайт. Ты получаешь то, что, как тебе известно, соответствует твоим желаниям, но этого недостаточно: «Лучшие вещи на свете – те, о существовании которых ты не знал до той самой секунды, как они у тебя появились».

Поиски в сети тоже не лишены приключенческого духа и временами вызывают случайный восторг (даже чаще, чем принято думать). Однако набег на развалы с подержанными книгами пробуждал в нас тот самый своеобразный тип внимания, который Ортега-и-Гассет считал типичным для охотника, человека настороже, для того, кто даже не предполагает, где ему улыбнется удача, не смотрит в каком-то определенном направлении, точно зная, что именно оттуда сейчас появится жертва. Это противоречивое внимание, одновременно обостренное и расслабленное, сосредоточенное и растянутое во времени, «„всеобщее“ внимание – то, что не фиксируется на конкретном объекте и пытается объять все сразу». Когда-то это была одна из разновидностей беззаботной жизни, и мы ее теряем.

13 Короткое замыкание, или когда книги сталкиваются с жизнью

Ни одно из наших чувств не подлинное. Радости, печали, любовь, месть, наши рыдания, наш смех, страсти и преступления – все это мы откуда-то списали, все!

Жюль Валлес, Жертвы книги

«Со временем нужно читать меньше, а не больше». Перевалив через семидесятилетний рубеж, Генри Миллер осознал, что провел слишком много времени среди книг. Возможно, не так много, как какой-нибудь литературовед или книжный червь, писал он, ведь сам он, безусловно, прожил весьма бурную жизнь. «И все же я, без сомнений, прочел по крайней мере в сто раз больше, чем следовало, – для моего же собственного блага». Он походя добавлял, что на рынке слишком много книг, и большая часть их весьма посредственны, поэтому никто бы ничего не потерял, если бы их печатали меньше, заключал он, глядя на печальный итог этого дела, и ограничивался риторическим преуменьшением: «В наши дни те, кто не читает, однозначно не самые глупые люди».

Генри Миллер далеко не первым разочаровался в читающих людях. Корнелий Агриппа Неттесгеймский, ученый муж эпохи Возрождения, опубликовал обличающий и весьма меткий трактат «О недостоверности и тщете наук и искусств» (De incertitudine et vanitate scientiarium). Начинается он с девиза Nihil scire foelicissima vita – «Счастливее всех живет тот, кто ничего не знает». И спустя сотню глав, каждая из которых посвящена попыткам разгромить ту или иную дисциплину, начиная с грамматики, заканчивая теологией, книга завершается лирическим «Отступлением в похвалу осла». В нем Агриппа утверждал, что «часто невежда или же глупец видит то, чего не может узреть доктор схоластики, поднаторевший в гуманитарных науках». Он, как и Миллер, тоже, вероятно, прочел в сто раз больше нужного и мечтал о том, как бы стать счастливым неучем. Точно так же считают и англичане, ведь у них есть поговорка ignorance is bliss – счастье в неведении. Однако ее источник – ода Томаса Грея, поэта-сентименталиста XVIII века, отнюдь не крестьянина или продавца специй. Поэтому все вышесказанное – причуды скучающих умников, но если в далекие времена они еще отличались чувством юмора и любили парадоксы, то чем ближе к нашему времени, тем они становятся мрачнее и отчаяннее.