Чрево Парижа. Радость жизни

– Заходите ко мне завтра, – сказала торговка старой деве. – Я оставлю вам что-нибудь вкусное… Сегодня вечером в Тюильри большой обед.

Мадемуазель Саже обещала зайти, как вдруг, обернувшись, увидела Гавара, который все слышал и смотрел на нее. Она страшно покраснела, съежила свои костлявые плечи и ушла, притворившись, будто не узнает его. Однако он с минуту шел за ней следом, пожимая плечами и бормоча, что злоба этой сварливой бабы больше не удивляет его, «раз она отравляется мерзостями, отрыжкой Тюильри».

На другой же день по рынку пошла глухая молва. Так госпожа Лекёр и Сарьетта сдержали свою великую клятву о молчании. В данном случае мадемуазель Саже обнаружила большую ловкость: она молчала, предоставляя тетке с племянницей распространять историю о Флоране. Сначала это был краткий рассказ, который в самых простых словах передавали на ухо; потом возникли различные версии, эпизоды удлинились, сложилась легенда, в которой Флоран играл роль страшного привидения. Он убил десятерых жандармов на баррикаде улицы Гренета и вернулся с каторги на корабле пиратов, которые убивали в море всех, кто им попадался; после возвращения беглеца многие видели, как он блуждал по ночам с подозрительными личностями, состоявшими у него под началом. Тут воображение торговок разгулялось на свободе, создавая самые драматические образы: говорилось о шайке контрабандистов в центре Парижа или об обширном сообществе, главари которого заправляли всеми грабежами, производившимися на рынке. Кеню-Граделей очень жалели, злобно намекая в то же время на наследство. Это наследство разжигало всех. Общее мнение было таково, что Флоран вернулся с целью получить свою долю клада; но так как трудно было объяснить, почему еще не состоялся раздел наследства, то выдумали, будто каторжник ожидал только удобного случая, чтобы все забрать в свой карман. Несомненно, в один прекрасный день Кеню найдут убитыми. Рассказывали, будто уже каждый вечер между обоими братьями и красавицей Лизой происходят ужасные ссоры. Когда эти россказни дошли до ушей красавицы Нормандки, она, смеясь, пожала плечами.

– Да ну вас, – сказала она, – вы совсем не знаете Флорана… Это милейший человек, он кроток как овечка.

Луиза наотрез отказала Лебигру, который попробовал сделать ей официальное предложение. Вот уже два месяца, как он каждое воскресенье дарил Мегюденам по бутылке ликера. Роза с покорным видом сама приносила этот подарок. Она всегда передавала от хозяина какие-нибудь любезности, повторяя их в точности и, по-видимому, нисколько не сердясь на него за такое странное поручение. Когда Лебигр получил отказ, он захотел показать, что нисколько не обиделся и не потерял надежды. В следующее воскресенье содержатель погребка послал Розу с двумя бутылками шампанского и громадным букетом. Девушка передала все это красавице Луизе в собственные руки, выпалив одним духом следующий мадригал:

– Господин Лебигр просит вас выпить вино за его здоровье, которое сильно пострадало от известного вам обстоятельства. Он надеется, что со временем вы согласитесь исцелить его и будете к нему так же милы и хороши, как эти цветы.

Нормандку очень рассмешил восхищенный вид служанки. Она поцеловала девушку и заговорила с ней об ее хозяине, который, по слухам, был человеком очень требовательным. Рыбная торговка спросила девушку, сильно ли она любит господина Лебигра, носит ли он помочи и храпит ли по ночам. Затем она велела Розе унести обратно и шампанское, и букет.

– Передайте господину Лебигру, чтобы он вас больше не посылал. Вы слишком добры, моя милая. Мне досадно, когда я вас вижу с бутылками под мышкой. Вы такая тихая, неужели бы не можете хорошенько вцепиться в вашего хозяина?

– Господи, да если он посылает меня! – отвечала Роза, уходя. – Но вы напрасно обижаете его… Он такой красивый мужчина.

Нормандку покорил мягкий характер Флорана. Она по-прежнему присутствовала на уроках Мюша, по вечерам у лампы, мечтая о замужестве с этим малым, который так любил детей. Она продолжала бы торговать рыбой, а Флоран занял бы со временем на Центральном рынке какой-нибудь значительный административный пост. Но мечты Луизы разбивались об уважение, которое питал к ней учитель; он с ней любезно раскланивался, однако держался от нее на почтительном расстоянии, тогда как ей хотелось бы посмеяться с ним, позволить поухаживать за собой, наконец, любить так, как она умела любить. Упорное сопротивление Флорана и заставляло Луизу постоянно мечтать о браке; она воображала, что союз с ним принесет большое удовлетворение ее честолюбию. Флоран жил иной жизнью, он стоял выше ее, и она хотела подняться до него. Он, пожалуй, и уступил бы ее желаниям, если бы не привязался так сильно к Мюшу; кроме того, мысль иметь любовницу в этом доме, где рядом жили мать и сестра, была ему противна.