Чрево Парижа. Радость жизни

Затем Маржолен и Кадина принялись за фургоны, телеги и тележки: на этой пустынной улице была их стоянка. Дети влезали на ступицы колес, качались на концах цепей, карабкались на ящики и корзины, во множестве здесь нагроможденные. Большие и мрачные склады экспедиционных контор с улицы Потри выходили на улицу О-Лар. Они наполнялись и опустошались в один день; каждый час там открывались новые очаровательные уголки и укромные местечки, где детвора наслаждалась запахом сушеных фруктов, апельсинов и свежих яблок. Когда им это надоедало, они шли к тетушке Шантмесс на площадку рынка Дезинносан. Они являлись туда под ручку, со смехом переходя улицу и не боясь попасть под колеса. Дети отлично знали мостовую и смело брели, утопая по колено в отбросах овощей; они так наловчились, что ноги их никогда не скользили, и они хохотали до упаду, когда какая-нибудь ломовая лошадь с тяжелыми подковами падала с размаху, наступив на листик артишоков. Ребятишки носились по скользким улицам, точно розовые бесенята, и чувствовали себя здесь как дома. Они всем мозолили глаза. В дождливые дни Маржолен с Кадиной важно прогуливались под громадным изорванным зонтом, который двадцать лет укрывал лоток розничной торговки… Они с серьезным видом устанавливали его где-нибудь в углу рынка и называли «своим домиком». В ясную погоду дети к ночи не чувствовали под собою ног от беготни; они принимали ножные ванны в водоемах, строили шлюзы, перегораживая водосточные канавки, прятались под горами овощей и лежали там в холодке, болтая, как ночью в постели. Люди, проходившие мимо куч латука или салата ромен, зачастую слышали приглушенную болтовню. Когда раздвигали салат, ребят находили лежащими рядышком на лиственном ложе; глазенки у них бегали, как у потревоженных в кустах птичек. Теперь Кадина не могла обойтись без Маржолена, а Маржолен принимался реветь, когда терял из виду Кадину. Если им случалось разойтись, они тотчас принимались разыскивать друг друга за всеми рыночными юбками, в ящиках, под капустой. Они и росли, и нежились больше всего под капустой.

Маржолену исполнилось восемь, а Кадине было шесть лет, когда тетушка Шантмесс пристыдила их за леность. Она объявила, что делает их участниками своей торговли овощами, и обещала платить им по одному су в день, если они согласятся помогать ей чистить зелень. В первые дни дети проявляли примерное усердие. Они устроились по обе стороны лотка с узкими ножичками в руках и относились к своей работе очень внимательно. Специальностью старухи Шантмесс были чищеные овощи. На ее столе, обтянутом куском черной шерстяной материи, смоченной водой, были разложены картофель, репа, морковь, лук, пирамидками по четыре штуки в каждой, три снизу и одна сверху: овощи были в совершенно готовом виде, так что запоздавшим хозяйкам оставалось лишь положить их в кастрюлю. Торговка продавала также перевязанные пучки зелени, подобранные для супа: четыре корешка порея, три морковки, один корень пастернака, две репы и два пучка сельдерея, не говоря уже о свежей зелени для супа-жюльен, очень тонко накрошенной на листах бумаги, о кочанах капусты, разрубленных на четыре части, о кучках помидоров и ломтях тыквы, которые выступали красными звездами и золотыми полумесяцами на однообразной белизне других овощей, обильно спрыснутых водою. Кадина обнаруживала гораздо больше ловкости, чем Маржолен, хотя и была моложе его. Она срезала такой тонкий слой кожицы с картофелины, что сквозь него был виден свет; она так мило перевязывала пучки кореньев для супа, что они были похожи на букеты; наконец, она умела так искусно укладывать маленькие кучки овощей, что они казались большими, хотя состояли всего из трех морковок и трех реп. Прохожие, смеясь, останавливались, когда девочка кричала тоненьким голоском:

– Сударыня, сударыня, зайдите ко мне, сделайте милость!.. По два су маленькая кучка!