Что случилось прошлой ночью

– Это не моя работа и не моя обязанность давать вам советы, но поскольку вы были приговорены к трем годам тюремного заключения и можете претендовать на досрочное освобождение, вполне вероятно, что вы будете освобождены до того, как вашему ребенку исполнится восемнадцать месяцев. Ваше совместное с ребенком содержание зависит от того, будет ли вам предоставлено место в тюремном отделении для матери и ребенка, но я уверен, что ваш законный представитель и социальные службы, которые присутствуют здесь, в зале суда, сделают все возможное, чтобы гарантировать, что вас не разлучат с новорожденным. Пожалуйста, мисс Уильямс, работайте с социальными службами, а не против них. Они призваны помочь вам.

– Обязательно, – отвечаю я и прижимаю ладонь к стеклу, протягивая тем самым руку этому человеку, который проявил доброту. – Спасибо вам.

– Суд удаляется, – сообщает судья.

– Всем встать! – говорит секретарь.

Все одновременно поднимаются на ноги, устремив взгляды вперед, но Хелен поворачивается, чтобы посмотреть на нас. Ее длинные светлые волосы ниспадают на черный блейзер, голубые глаза полны эмоций.

Двери позади нас с лязгом открываются, и появляются другие охранники, готовые отвести нас вниз, в камеры. Один из них хватает Эйдена за руку, но тот поворачивается ко мне, пока его ведут к двери. Мне не следовало бы смотреть на него, но я ничего не могу с собой поделать. Хочу увидеть его в последний раз: мужчину, которого я любила. Человека, которого ненавижу.

Успеваю посмотреть Эйдену прямо в глаза и запечатлеть этот момент в памяти, а затем мой бывший муж исчезает в недрах коридора.

Поворачиваюсь обратно к залу суда и ищу взглядом Хелен, но ее нет на прежнем месте. Лихорадочно осматриваю помещение и замечаю мелькнувшие светлые волосы – вместе с потоком людей Хелен медленно продвигается к выходу, расположенному в задней части зала.

– Хелен! – Я стучу ладонью по стеклу, выкрикивая ее имя.

Она вздрагивает и поворачивается к скамье подсудимых.

Наши взгляды встречаются.

Она была моей лучшей подругой. И после всего, что случилось, после всех наших взаимных недопониманий – она спасла меня. Хелен потеряла все и пошла на это ради меня. Она сделала это ради Фрейи.

– Спасибо, – шепчу я ей одними губами.

Хелен кивает, и на краткий миг между нами вновь устанавливается прежняя связь. Неразрывная связь.

Другой охранник, женщина, легонько подталкивает меня локтем.

– Пойдем, дорогуша, – как мне кажется, произносит она. Я в последний раз оглядываюсь по сторонам, затем выхожу из зала суда – из реального мира – прямо в руки тюремной охраны.

Все позади.

И мой ребенок останется со мной.

Эпилог

Восемнадцать месяцев спустя…

Июль

Птицы пролетают над головой, и Элисия отрывает взгляд от своих игрушек и наблюдает, как они приземляются на реку.

– Тебе нравятся птицы, дорогая? – спрашиваю я. Сижу, прислонившись спиной к иве, а дочь устроилась рядом на одеяле, окруженная игрушками. Игрушками, которые принадлежали Фрейе, когда она была младенцем.

Я смотрю на противоположный берег реки. Поля все еще стоят без дела, но я планирую взять у Джона несколько коров – сейчас, приближаясь к пенсии, он уже не в силах содержать большое поголовье. Я собрала яблоки в саду – не позволю им упасть и сгнить. Эта ферма – мой дом. И я буду ухаживать за ней. Ценить и беречь ее. Я наполнила дом фотографиями. Теперь среди снимков моих родителей можно увидеть улыбающееся лицо Фрейи. Иногда даже попадаются мои фото. И целое множество фотографий Элисии.

В тюремном отделении для матери и ребенка нам разрешали делать фотографии. Я постоянно пользовалась общим фотоаппаратом, не желая пропустить ни одной секунды первого года жизни Элисии, так как все снимки должны были отправить мне, когда я выйду в реальный мир: электронный комплект воспоминаний. И воспоминания не все плохие. Я нахожу в них больше положительного, чем отрицательного. Несмотря на то что за дверью стоял тюремный надзиратель, Элисия благополучно родилась в больнице – в той же больнице, что и Фрейя. Несмотря на то, что мы вернулись в тюрьму, в отделении было полно других матерей, а в игровой комнате – целая уйма игрушек. И даже несмотря на то, что мне приходилось соблюдать тюремный режим, меня окружали неравнодушные люди, которые помогали мне. Я больше не нуждаюсь в таблетках. И нас с Элисией не разлучат.

Другим женщинам не так повезло. И мне бы тоже не так повезло при другом раскладе – если б попался другой судья или другой социальный работник. Кто-то заботился обо мне и сделал все, чтобы я не потеряла и этого ребенка тоже.

Возможно, это Фрейя.

– Элисия, будь осторожна, милая. – Я посмеиваюсь, когда дочь пытается встать: приподнимает попку и отталкивается от земли руками. Она переворачивается и с хихиканьем приземляется на одеяло.

– Моя глупышка! – смеюсь я. – Попробуй еще раз.