Что такое руна? И другие эссе

Надеюсь, моё эссе прояснило для читателей почему корректно классифицировать Хайдеггера как «антимодернового мыслителя»[208]. Он определённо вписывается в одну компанию с такими фигурами как Освальд Шпенглер, Рене Генон, Т. С. Элиот, Д. Г. Лоренс и другие. Его описание царства количества современности, «бегства богов», низведение людей до массы, всё это совершенно верно. Как отмечалось ранее, сегодня труды Хайдеггера во многом выглядят как пророчества. Более того, его понимание техники и современного образа мышления, das Gestell, даёт нам мощные инструменты для постижения современного упадка.

Тем не менее, есть некоторые проблемы с «антимодернизмом» Хайдеггера. В основном они связаны с тем, как он предлагает лечить болезни современности. Начнём с того, что попытка Хайдеггера восстановить «первоначальное значение» Бытия интересна и глубока. Но почему он обращается только к древним грекам? Ханс Слуга отмечает что, «Ограничения во взгляде Хайдеггера лежат в его неспособности найти исторические парадигмы где- нибудь за пределами ранней Греции. Данные ограничения существуют из-за его крайне любопытного и при этом необъяснимого убеждения, что хорошим может быть только начало, а для западного человека таким началом может быть только древняя Греция[209]».

Как и многие европейские интеллектуалы получившие образование в XIX и начале XX века, Хайдеггер учил греческий и латынь будучи ещё мальчиком, поэтому пропитался историей и литературой классической античности. Думая о «древности», он обращал свой внутренний взор на Грецию и Рим. Частично это оправдывается его философским образованием. Западные философы обычно склонны считать, что сама мысль берёт начало в Греции, в то время как везде была тьма.

Однако Хайдеггер также был очень чуток к тому, как Бытие раскрывало себя для разных народов в разные времена. Почему же тогда, размышляя о том как «мы» когда-то были ориентированы относительно Бытия, он не разрабатывает мифы и тексты Северной Европы? Я имею ввиду, конечно, Эдды, Саги и другие источники. Почему он не погружается в исследование братьев Гримм, в Германский миф и источники германских языков? Очень жаль, что он этого не сделал.

Однако философский подход Хайдеггера к этимологии дал нам мощный инструмент для разработки этих североевропейских источников. То, что не сделал Хайдеггер, может сделать кто-то другой.

Помимо этой проблемы, есть ещё более серьёзная: то, как Хайдеггер предлагает справляться с современной оторванностью от корней и духовным банкротством. Как мы знаем, он говорил о самоустранении Бытия и необходимости восстановления его аутентичного восприятия. Совсем не ясно как он предлагает это сделать. Некоторые усматривали связь между мыслью Хайдеггера и дзен (а также другими восточными философиями), об этом действительно немало написано. Дзен также нацелен на выход человека из озабоченностью сущим и переживанием Бытия (насколько я понимаю, в этом заключается вся суть сатори). Однако дзен совершает это не посредством теории (на самом деле, дзен вообще не склонен теоретизировать), но посредством духовной практики. Как и большинство западных философов, Хайдеггер не рекомендовал никакой практики. Только теория — и многие страницы поразительно неясных комментариев на мёртвых философов. Сможем ли мы встретиться с Бытием посредством чтения?

Вообще у Хайдеггера была определённая практика, состоявшая в уединённой жизни в Шварцвальде, а также единение с землёй и ритмами жизни с помощью таких занятий как рубка дров и хождение к колодцу за водой. Больше всего на «практику» походит Gelassenheit, «отрешённость». Эта квази-квиетистская идея заключается в том, чтобы позволять существам демонстрировать своё Бытие нам, вместо того чтобы обязывать их и накладывать на них наши идеи (то есть, «поставляя» их).

Одна из проблем идеи Gelassenheit состоит в том, что она предполагает наличие у существ некого объективного и присущего им Бытия, которое продемонстрирует себя, если мы (используя понятие из дзен) заставим замолчать наши умы. Мои читатели могут быть разочарованы, узнав, что вопрос о существовании объективного Бытия туманен в трудах Хайдеггера. Моё изложение «Введения в метафизику» создаёт впечатление, будто Хайдеггер был убеждён в существовании некого «верного» понимания Бытия и аутентичного (то есть греческого) способа столкновения с ним.

Как это всегда бывает, правда гораздо сложнее. С развитием своих идей, Хайдеггер всё больше и больше становился сторонником историзма, говоря о «эпохах Бытия» — о том, как Бытие менялось на протяжении истории, как менялся Dasein. Здесь сильно влияние Ницше, у него можно встретить аналогичную сложность мысли. В работе «К генеалогии морали» Ницше определённо говорит так, будто бы существовала истинная, здоровая, изначальная мораль («мораль господ»). Но его «перспективизм» настаивает, что не может быть «истинно» моральной точки зрения — или какой бы то ни было объективной истины.