Чувствуй себя как дома

Я оглядываюсь. Ди улыбается, ее шифоновое платье будто светится – призрачное, как и хозяйка.

– Что?

– Ты спровоцировала его. Потому что любишь экспериментировать.

– Ложь.

– Нет. – Она протягивает ко мне руку, словно хочет от чего-то спасти. – Ты же была в заброшке. Облако туда отнесла. Думаешь, я дура?

– Ваши легенды – полная чушь.

– Но ты шлялась там. Зачем?

Я вздрагиваю, щеки обжигает предательское тепло.

– Я не специально…

– За-чем?

– Я не знаю! Не знаю! Наверное, надеялась, что допишу книгу, когда проведу этот… ритуал.

– Допишешь, не сомневайся. Дома всем помогают. – Ди обгоняет меня и идет в сторону поселка. – Но не теряй бдительности, чтобы твое желание не прикончило тебя.

– Как его отменить? – кричу ей вдогонку я.

– Никак. Теперь ты – клиент дома. А эти твари клиентов не обманывают.

Я пинаю камень и хватаюсь за голову. Что за сказки? Нет, вранье. Главное – не верить.

Главное – контролировать себя.

И выбирать карамельку, чтобы радовать маму.

* * *

Я врываюсь к Лидии без стука и даже забываю разуться.

Ржавая клетка по-прежнему на столе, сладкий запах так и не выветрился. А впрочем, он – неотъемлемая часть дома. Что-то вроде штукатурки.

Из полумрака выныривает Лидия. Сегодня ее волосы распущены и вьются. Думаю, в молодости у нее были толстые длинные косы. Вертя в руках тюбик с красным лаком, она падает в кресло и закидывает ногу на ногу.

– Как отменить желание? – начинаю я, но тут же закусываю губу. Идиотский вопрос. – Я… Нет, я не верю во все это, но… На всякий случай.

Лидия не обращает на меня внимания. Красит ногти, щурится из-за плохого освещения и попадает мимо. Смотрится не очень: будто пальцы в кетчупе. Или в крови. Запах лака перебивает приторную сладость.

– Я тебя предупреждала, герой. Твердила – будь осторожнее. Разве нет? – Лидия подается ко мне. Между нами всего полметра, и я слышу запах гнили из ее рта. – Самое страшное – быть одержимым. Ты одержима дурацкой идеей написать книгу. Не бойся. В поселке много таких. Но – не я.

Стена, стена, мне нужна стена. Нужно прижать лопатки к чему-то ощутимому, реальному. Но я тщетно стараюсь – комната безгранична.

– И что дальше?

– Попробуй убить дом. Разбить часы. Результат, конечно, не гарантирую. – Лидия закручивает тюбик с лаком. Ногти накрашены. Пыльцы в алых капельках, словно минуту назад Лидия кого-то зарезала. Удивительно, но сама она этого не замечает.

А я… я мечтаю нажать на кнопку Delete на ноутбуке с такой силой, чтобы она деформировала материнскую плату. Но – вот беда – она сотрет меня, а не книгу. Я перестану быть. Окаменею перед экраном. Темыч превратится в обычного мальчика.

Я не тороплюсь прощаться с Лидией: человек, которого я нарисовала на клочке бумаги, мой выдуманный персонаж, не дает мне покоя.

– Один мужчина говорил, что живет там.

Лидия застывает, будто вместе с лаком высыхает и ее кожа. Глаза, красные, обведенные карандашом, точно выжженные сигаретами, округляются.

– Как он выглядел?

Я жалею, что проболталась о Вячеславе, но деваться некуда:

– Да бродяга он. Потом признался, что дал не тот адрес.

– Как он выглядел? – повторяет Лидия.

Комната начинает сужаться. Стены надвигаются на меня, а лицо Лидии искажается, как если бы было нарисовано на скомканной ткани. Мои лопатки, наконец, прислоняются к твердой поверхности, но я уже не рада этому. Еще чуть-чуть – и я нырну в клетку, лишь бы меня не раздавило.

– Мутные глаза, щетина, широкие плечи… – сглатываю я. Воспоминания о нем летают под потолком мотыльками, такими же нереальными и призрачными.

– Как его зовут?

– Вячеслав.

– Геннадьевич?

– Я не знаю.

Лидия встает. Стены вот-вот раздавят комнату, сделают из нас фотоснимки. А голос полоумной старухи ускоряет нашу гибель, тянет за собой по кирпичику. Не пройдет и минуты, как я превращусь в мотылька. И тогда Вячеслав все расскажет. Насекомым можно доверять.

– Он солгал, – улыбается Лидия. – Как интересно!

– Пожалуйста, объясните…

– Ты же герой? Пойми, девочка, здесь тебе никто ничего не объяснит, кроме тебя самой.

Я пячусь к двери. Эти люди знают обо мне все. Они изучили мое прошлое, вызубрили его, выгравировали в мозгах, набили себе тату под кожей. Но они не желают обнажаться до костей, чтобы я вспомнила.

– Извините, мне… нехорошо.

Я выскальзываю на улицу, и Лидия вскрикивает:

– Не убивай дом, если не хочешь распрощаться с Вячеславом!

Она догоняет меня и всучивает потертую книгу с золотистым названием: «Легенды о Zahnrad».

– Я видела такую же у Илоны.

– Она брала почитать.

Я листаю ее. В печатный текст врезаются заметки, написанные мелким неразборчивым почерком. Некоторые слова перечеркнуты, некоторые – дописаны на полях.

– Всю жизнь я собирала легенды о домах, училась жить с ними бок о бок. Она пригодится тебе. Удачи, герой.

Лидия возвращается в дом – в свою клетку. Раньше я думала, что она хранит ее для гостей, но я ошибалась. Она хранит ее для себя. Прячется в ней от одержимости. От эпидемии.

И я бы с радостью купила марлевую повязку, если бы сама не заболела. Но мне не поможет даже постельный режим. В моей голове тикают дома.