Чужая жизнь. Мистические практики для обретения самого себя

Когда мы работали вместе, она в своих сновидениях часто видела всемирно известные древние замки. В ее сновидениях всегда присутствовал укромный сад, ценный предмет, который необходимо выкопать из земли, или глубокий пруд, который нужно переплыть. По мере изучения символизма этих старых замков они ассоциировались у Мариэллы с местами, наполненными традициями, историей и просвещением. Мариэлла испытывала огромное восхищение перед миром древности; она обожала усадьбы, наполненные книгами и антиквариатом. Однако сны, казалось, говорили, что было еще что-то более живое, более ценное, что призывало ее к себе.

Мы начали задумываться, как Мариэлла оказалась под влиянием с одной стороны давления писать с точностью и объективностью, как принято в академических кругах, а с другой ― необузданным женским голосом, который поднимался из ее снов. По мере того, как она начала позволять внутреннему знанию управлять пером, она снова начала находить счастье и удовольствие в творческом процессе.

Но из-за срабатываний спусковых механизмов, особенно когда ее эссе прочитал известный критик, Мариэлла периодически срывалась в периоды депрессии, чувствуя себя парализованной и неспособной вообще писать. Как-то раз ей приснился сон следующего содержания:

Одностороннее восхищение, сон Мариэллы

Я сижу в прекрасном бутике, заполненном одеждой ручной работы и игрушками для детей. Напротив меня сидит мужчина, который является моим мужем, и у него на груди рюкзак-кенгуру, в котором спит наш малыш.

Я смотрю на него с такой любовью и восхищением, но, когда он в ответ посмотрел на меня, мне показалось, что он не разделяет моих чувств.

Когда мы начали анализировать сон, Мариэлла объяснила, что ее мужем во сне был главный персонаж телевизионного шоу, которое она любила смотреть. Они описала его как исключительно проницательного профайлера, который может читать язык телодвижений, чтобы распознать ход мыслей в целях раскрытия преступлений полицией. Мариэлла отозвалась об этом парне как о человеке, который ей действительно нравился. Но по мере погружения в изучение его характера оказалось, что он совершенно не обладал способностью сострадать и скептически относился ко всему, что не связано с фактами. Его фирменной фразой было: «Такой вещи, как психика, не существует».

Внезапно для Мариэллы стало ясно, что ее психика или чувство интуиции под разрушающим внутренним воздействием архетипа Логоса ― модели поведения, которое зеркально отображало приобретенный ей опыт в детстве. Хороший священный брак, как мы знаем, ― взаимное восхищение между двумя противоположностями. Конечно, здесь еще оставалось место для любви Мариэллы к изысканному языку, объективности редактора, но всем этим восхищались за счет ее интуитивного голоса. Этим чувствам нужно снова скитаться в саду выражения.

Мы обнаружили целительную силу этого сна, проявившуюся в новорожденном ребенке, который, как осознала Мариэлла, был жизнью, которую она пробуждала в своем женском голосе. Точно таким же образом, как сюжет сна разворачивался в бутике одежды, где весь ассортимент ручной работы, так же и она начинала осознавать истинные реалии своей креативности ― не механистической и банальной, а включающей в себя игру и непредсказуемость вместе с художественной красотой.

Теперь Мариэлле, как и многим из нас, предстоит работать над тем, чтобы постепенно, иногда неощутимо восстанавливать свою живительную силу из-за стены отвержения до тех пор, пока не появится ощущение своей значимости. Точно таким же образом, как мы скучаем по тем, кого с нами нет, о нас скучает наша цельность. Она действует старательно, чтобы предоставить образы нашей жизненно важной натуры в сновидениях. Но она также производит образы опорочивания, которые обитают в нашей принадлежности, ― вот почему мы можем столкнуться с ними посреди дня.

В результате нашего внимательного изучения барьеру малозначительности ничего не оставалось делать, как рассыпаться на мелкие части. Вместо того чтобы уклоняться от своей креативности, от взаимоотношений, от призыва мира, веря, что мы не заслуживаем места за столом, внутренняя работа придает нам крепость. Мы становимся более презентабельными для окружающих и более заземленными в наших жизнях. Значимость подобна открытой двери, через которую удовольствие может войти и получить свое признание.