converted file d54bcb3d

жесток… он понимает как-то поверхностно, не заглядывая вглубь. На каждого сильного найдется

еще более сильный… Отпуская его из дому, я боялся того, что мне привезут труп моего сына…

более того, я был почти уверен, что это произойдет. И его привезли — но он не мертв, а только

ранен; теперь, я надеюсь, Кантор быстро начнет умнеть. Если даже такой человек… как вы… —

тут Лорд Локбар тактично кашлянул, — сумел с ним справиться… если уж это не научит его

простой истине: не все и не всегда можно решить грубой силой — то я уже и не представляю, что

научит.

Они остановились у самых  ворот.  Сказать,   что Дэвид был  растерян,  значит  не  сказать

ничего.

— Собственно, вот и все, о чем я хотел с вами поговорить, уважаемый господин Брендом,

—  закончил  свою  речь   Локбар  кен   Рейз.   —  На   сем   позвольте   проститься.   И…  на   прощание.

Надеюсь,   вы   не   обидитесь,   если   я   дам   вам   совет:   будьте   сдержаннее.   Нетрудно   представить

ситуацию, когда ваша вспыльчивость может вам навредить… очень серьезно навредить.

— Простите, — хрипло сказал Дэвид. — Я не хотел вас оскорбить… Я думал, что…

—   Ничего,   я   понимаю,   —   остановил   его   излияния   Локбар.   —   Собственно,   вы   были

недалеко   от   истины,   поскольку   большинство   здешних   уроженцев,   наверное,   так   бы   с   вами   и

поступили. Но… Кантор, полагаю, не упоминал о том, что из рода кен Рейзов происходит только

его мать, в то время как его отец, который хотя и живет в Хеллаэне более восьми столетий и уже

более   ста   лет   носит   баронский   титул,   когда-то   давно   был   простым,   никому   не   известным

эмигрантом из далекого провинциального мира… Нет, не упоминал? Наверное, нет — он почему-

то совсем не хочет об этом помнить… Прощайте, господин Брендом.

— Прощайте.

Лорд   Локбар,   барон   кен   Рейз   неторопливо   пересекал   площадь,   по   ходу   настраивая

портальный камень на возвращение домой, и Дэвид, глядя ему вслед, чувствовал, как, против

воли, в его душе возникает уважение и восхищение этим человеком. Не только потому, что тот

оставил ему жизнь, хотя мог забрать ее — из-за того, как тот действовал, говорил, мыслил… В

Локбаре, казалось, в эту секунду отразился весь Хеллаэн — мир, который влек Дэвида к себе так

же сильно, как и отталкивал.

Повернувшись, он задумчиво направился обратно в сторону главного корпуса Академии.

Сейчас должен был начаться урок системной магии, не стоило опаздывать…

…Лорд Локбар, вертя в руках тускло сияющиий изумруд, не думал ни о чем — ну, почти

ни о чем, если не считать воспоминаний о семейном совете, состоявшемся вчерашним днем…

«Он должен сдохнуть!.. — плевалась Нэинья кен Рейз, бабка Кантора, старая ведьма. —

Сдохнуть!..»

«Может, и должен, — холодно ответил ей Локбар. — Но только не сейчас и не так, как

ты хочешь. Это — урок Кантора, он должен усвоить его сам. Когда он поправится, у него будет

шанс исправить свою ошибку… без красивых сцен, вызовов и прочих глупостей. Но до тех пор

никто из нас не тронет иноземного дурачка — щенка, посмевшего укусить моего сына, должен

убить Кантор — и больше никто».

Локбар   вздохнул   и,   хотя   на   улице   было   тепло,   поплотнее   запахнулся   в  плащ.   Открыл

волшебную дорогу в замок, доставшийся ему в наследство от старого кен Рейза.

«Некоторые вещи, — с грустью подумал Локбар, — должны быть сделаны независимо от

того, нравятся они нам или нет…»

ЭПИЛОГ

О жизни Дэвида Брендома в Академии до и после той достопамятной дуэли можно было б

поведать еще немало интересного, однако во всякой истории — если, конечно, она написана на

бумаге — рано или поздно приходится ставить точку.

Поэтому, не вдаваясь в малосущественные детали, перейдем к причинам, побудившим его

—   спустя   два   месяца   после   дуэли   и   беседы   с   Локбаром   кен   Рейзом   —   бросить   обучение   и

покинуть Академию.

Все началось с появления человека в серой одежде — уже в четвертый или пятый раз на

памяти Дэвида. Курьер из Кильбрена передал Идэль письмо, но на этот раз Дэвид заметил, что

что-то не так. Дело происходило в комнатах кильбренийки, курьер делал вид, будто не замечает

присутствия постороннего мужчины в покоях своей высокорожденной госпожи, Дэвид отвечал

ему   тем   же.   Вскрыв  письмо,   Идэль   пробежала   его  глазами,   потом…   она   что-то  едва   слышно

прошептала и тихо села на краешек кресла, не выпуская послания из рук.

Подняла на курьера блестящие от влаги глаза… Дэвид еще ни разу не видел, чтобы она

плакала — даже испытывая боль… даже тогда, когда Кантор едва не превратил его в бифштекс у

нее на глазах.