Даосизм

Следовательно, мы переходим к сущности личностной реализации в трактовке Дао дэ цзин. В центре этого текста находится фигура того, кто назван «настоящим человеком». Раз за разом Лао-цзы описывает этот тип, его поведение, его превосходство. Зависимость этики от метафизики очевидна. Читатель увидит, что в Дао дэ цзин почти всегда вначале идут метафизические положения, за которыми следуют пояснения, касающиеся сущности «настоящего человека». Такой человек берётся за образец идущего по Пути, но отнюдь не в качестве морального человеческого идеала. Если у Лао-цзы преобладает термин «настоящий человек», то в даосизме также встречаются сходные понятия, предназначенные для обозначения такого антропологического типа. Так что мы вполне можем остановиться на термине «настоящий человек». От терминов, которые почти всегда используют переводчики – Мудрец или Святой – мы предпочитаем отказаться. Если понятие «Мудрец» представляется лингвистически корректным, то всё равно оно остаётся окрашенным в поэтически-философские тона, заставляя нас, европейцев, сразу же вспомнить о Сократе, Платоне, или Боэции, без сомнения являющихся типами, очень далёкими от даосских представлений. Кроме того, даосский «настоящий человек», переведённый термином Мудрец, как раз служит идеалом в экзотерическом конфуцианстве, очень сильно отличающемся от даосского идеала. Ещё менее подходит термин «Святой», поскольку ему присущи моральные и религиозные черты, полностью отсутствующие у даосского «настоящего человека», также как и сильные эмоции и экстаз, неотделимые от образа истинного мистика. Наконец, по аналогичной причине, то есть потому что моральное поведение является чем-то «слишком человеческим», мы также отказались от третьего термина «Совершенный» несмотря на то, что раньше использовали его. Мы остановились на даосском термине, означающем в переводе «настоящий человек», или «реализованный человек». Одно из его значений, а именно «трансцендентный человек», в полной мере относится к «настоящему человеку», несмотря на различие, существующее между ними, на которое указывал Генон.[59] Если принятый нами термин кажется не слишком техничным, то в таком случае можно было бы говорить об адепте в смысле инициации, в большей степени, чем о святом, философе, мистике или мудреце, поскольку в онтологическом смысле речь идёт именно об этом; между прочим, нельзя упускать из виду, что «настоящему человеку» присуще также определённое магическое свойство. В действительности, «люди Дао» ещё на заре нашей эры назывались фан-ши, термином, означавшим практически то же самое. В целом, имеется в виду, что обладание Дао придаёт человеку магическую силу, а учителей Дао называли «людьми добродетели» (или силы).

Тем не менее термины «адепт» или «посвящённый» остаются слишком специфичными, поэтому мы предпочли перевести соответствующий китайский термин[60] как «настоящий человек».

* * *

Здесь и далее: различные фазы космогенеза в китайской философии

Следовательно, «Настоящий человек» это тот, кто воплощает в себе метафизический закон Дао: это тот, кто, существуя, не существует, отрицая, утверждает, исчезая, остаётся в центре, кто остаётся полон, будучи пуст, кто сияет, оставаясь во тьме, кто, опускаясь, возносится. Всё это достигается имперсональным и не сентиментальным способом, который значительно отличается от духовных состояний в других этических системах за пределами даосского востока, например в христианской религии. Главная тема даосизма также выражается техническим термином «сохранение Единого»,[61] или «сохранение Сущности».[62] Человек становится потерян, когда выносит свою первоначальную силу за пределы самого себя, создавая напластования на собственном «я», наращивая эти напластования, отождествляя себя с «жизнью», или стремясь к ней, питая привязанность к той части жизни, которую ему удалось «ухватить», и к которой он успел страстно привязаться. Путь к совершенству или интеграции заключается в противоположном: нестяжание, отпускание, обнажение, опрощение, недеяние, смирение, возвращение к основам. Как в Дао, так и в человеке может проявляться непрерывность, свободное течение жизни, позволяющие ощутить отрешённость от всего, трансцендентность, пребывание в имматериальном и неуловимом, освобождение в высшей спонтанности и спокойствие посреди всеобщего хаоса. В человеческом мире это «высшая добродетель», противоположная «низшей добродетели», которая, напротив, выражается в действии, исходящем из ограниченной человеческой силы и иллюзорного индивидуального центра и оторванном от Пути.