Дар милосердия

Вдруг она поняла, что кабинет так пуст, потому что это кабинет одинокого человека. Мисс Эллис робко обошла стол и скользнула пальцами по холодной спинке стула. Тот слегка развернулся от ее прикосновения — конечно же, абсолютно бесшумно. Подошла к окну, вид из которого был такой же, как из ее собственного, — модернистский и унылый.

Стоя у окна, она чувствовала, что тут что-то не так. Почти все вокруг было правильным до мельчайших деталей — все, кроме чего-то одного…

Тут она все поняла, и в тот же миг груз свалился с ее плеч. Мисс Эллис начала смеяться. Она смеялась, смеялась и смеялась….

Торопясь на собрание Национальной гвардии, мистер Финдли забыл поправить жалюзи.

Покидая школу, она позаботилась о том, чтобы жалюзи в ее кабинете тоже остались не в порядке.

Она сидела как на иголках в душной гостиной, где по телевизору шли комедии с Граучо Марксом и полицейские сериалы, и думала о том, что где-то на свободе бродят, пришельцы. Досидев до половины восьмого, она извинилась и поднялась к себе в комнату.

«Завтра у меня будет сочинение, — думала мисс Эллис, раздеваясь и ложась в кровать, — я покажу его мистеру Финдли, и все будет в порядке. Даже если оно будет написано на обычной бумаге, он все равно поверит мне. А может, и скажет что-нибудь про жалюзи».

Как только она выключила свет, Лайлквесты проскользнули в комнату. Слышно было, как они шепчутся в углу. Атомные бомбы здесь, атомные бомбы там, атомные бомбы по всем углам — и скоро Земли не будет, только пыль и обломки, а галактика освободится от еще одной субнормальной расы трудами доблестных психотерапевтов…

Потом ей снилось, как мистер Финдли в офицерских солнечных очках вышел из дому на свою утреннюю прогулку. Его капитанские нашивки блестели, как маленькие солнца, а ленты за участие в военных операциях сияли на груди разноцветной геометрической радугой. Он свернул на улицу, идущую мимо школы. Пса не было, но на тротуаре стояли трое: мужчина, женщина и маленький мальчик. Мальчик показывал на одно из окон (по жалюзи можно было догадаться, чье оно), а мужчина достал блестящий металлический предмет. Мистер Финдли побежал к ним. Мужчина поднял руку и уже готовился бросить блестящий предмет, но мистер Финдли успел в последний момент. Он схватил мужчину за руку, вывернул ее и врезал правой прямо в челюсть. Мужчина едва устоял на ногах. Мистер Финдли нанес еще один удар, короткий и сокрушительный. Мужчина повалился на землю, а женщина и мальчик убежали.

Мисс Эллис расслабилась. Она дышала глубоко и ровно.

VI

Ночью шел дождь, но к утру превратился в туман. Когда мисс Эллис переходила через улицу, с огромных развесистых кленов падали сверкающие капли и школьная аллея под ногами была влажной и блестящей. Солнце не могло пробиться сквозь нагромождение туч на востоке.

Новые сочинения уже лежали на столе, когда она вошла в класс. Рядом лежало кое-что еще — яблоко.

«Интересно, кто из учеников его принес», — подумала она. Сезон яблок пока не начался, они еще не поспели. Только не такое. Перед ней лежало самое красное, самое спелое, самое аппетитное яблоко из всех, что ей когда-либо приходилось видеть.

Мисс Эллис поднесла яблоко к носу, наслаждаясь пьянящим ароматом. Она просто не могла его не попробовать, хотя сама не знала почему. Ей никогда не нравились яблоки, но это…

Она откусила маленький кусочек.

Яблоко оказалось терпким и просто невероятно вкусным. «Сорт Болдуин, наверное, — подумала она. — Или Мекинтош…»

Мисс Эллис откусила кусочек побольше.

Наконец вспомнила про сочинения. Села за стол и положила яблоко перед собой. Исподтишка взглянула на Лайла и увидела, что тот пристально смотрит на нее. «Я должна прочитать все сочинения по порядку, — сказала она себе. — Нельзя, чтобы он что-нибудь заподозрил».

Она начала с самого верхнего.

Мой папа мастер. Он говорит рабочим на фабрике что надо делать и они его слушаются, потому что знают, что если не будут слушаться то папа рассердится. А они не хотят, чтобы папа на них рассердился.

Класс мисс Эллис никогда еще не сидел так тихо. Мир снаружи был окутан туманом, клубившимся за окнами, приглушенный свет, проходящий сквозь него, сглаживал модернистские углы классной комнаты, создавая закругления там, где их раньше не было.

Она задумчиво нарисовала четверку.

И тут же обнаружила, что следующее сочинение принадлежит Лайлу. Ее охватило удивление и разочарование оттого, что он не использовал стереоскопическую бумагу, а писал на обычной, тонкой, почти полупрозрачной. Казалось, она тает в руках.