Дарвиновская революция

И наконец, стоит упомянуть о работе Альфреда Ньютона, посвященной птице дронту (Ньютон и Ньютон, 1869), которая была опубликована в «Философских протоколах» в 1869 году. Несмотря на то, что работа была сугубо проэволюционной, автор, однако, не спешил с признанием такого механизма, как естественный отбор. Третейскими судьями, то есть редакторами-рецензентами, в данном случае были Гексли и Оуэн. Гексли написал: «Статья… заслуживает публикации в “Протоколах Королевского общества”» (RR.6.200). Оуэн практически в тех же выражениях заключил: «Я… нахожу ее весьма характеристичной, что делает ее желаемой и даже заслуживающей публикации в “Протоколах Королевского общества”» (RR.6.201). Эти отзывы показывают, что к концу 1860-х годов англичанин, если он хотел идти в ногу с научными достижениями века и публиковаться в ведущих научных журналах, должен был быть эволюционистом. На этом сходились и защитники, и критики Дарвина, так что, вероятно, отклонение в сторону эволюционизма произошло в самом начале десятилетия. Реакция Оуэна также заставляет усомниться в том, что научное противодействие многим из идей Дарвина вряд ли было мощным и длительным. Ясно, что многие ученые, начиная с тех, кто был близок к Дарвину (вроде Лайеля), и заканчивая теми, кто ему противостоял (вроде Оуэна), чувствовали, что естественный отбор необходимо чем-то дополнить. Но, принимая во внимание, сколь тепло Оуэн отозвался о Дарвине в рецензии на работу, написанную одним дарвинистом (хотя в ней автор как раз воздавал хвалу идеям самого Оуэна), поневоле задаешься вопросом: действительно ли Оуэн и ему подобные стояли в оппозиции к Дарвину и его идеям, как об этом свидетельствуют официальные отчеты? Похоже на то, что по прошествии многих лет, когда стало ясно, что дарвинисты «победили» за явным преимуществом, они просто преувеличили свою победу – мол, драконы, которых они одолели, от этого станут только больше. Безусловно, что так называемая оппозиция Оуэна была скорее вызвана его личной антипатией к Гексли и Гукеру, нежели его устоявшимися научными убеждениями. Даже в приветственном адресе, который он направил Британской ассоциации в 1858 году, Оуэн, упоминая работы Дарвина и Уоллеса, вновь припомнил свои прежние рассуждения о борьбе за существование, заявив, что именно они и привели указанных авторов к их «оригинальным» эволюционным идеям (Оуэн, 1858а). Если бы Дарвин уснастил «Происхождение видов» хвалебными ссылками на «проникновенное предвидение» профессора Оуэна, – а у него было достаточно возможностей сделать это, – кто знает, какое направление приобрели и в каком русле стали бы протекать дебаты об эволюции.

В дополнение к журналам, издаваемым научными обществами, Гексли в 1860-е годы начал издавать свой собственный – Natural History Review («Естественно-научное обозрение»), который, впрочем, просуществовал недолго. Этот орган был «благословенным прибежищем» для идей дарвинистов – доводы самого Гексли, направленные против Оуэна и его взглядов об особом месте человека, впервые появились именно здесь. Хотя затея с изданием журнала провалилась, дарвинисты, однако, не стали унывать и вскоре (в 1870 году) основали новый – Nature (Маклеод, 1969). Его ранние выпуски очень напоминают одну из газет мистера Микобера из Нового Южного Уэльса. Весь материал представлен в одном лице: приветственное обращение мистера Гексли, ответ мистера Гексли, вступление мистера Гексли… Того и гляди, что где-то на его страницах встретишь отчет Гексли-старшего о песне, спетой Гексли-младшим.

Старые университеты

Нужно сказать, что лондонская группа людей, с симпатией относившихся к дарвинизму, помогала распространять идеи Дарвина и другими способами. Мы знаем, что члены этой группы позаботились о том, чтобы ключевые научные посты в Британии занимали люди, разделявшие их взгляды на философию науки, понимая этот термин в самом широком смысле этого слова, включая научное образование, свободу от религиозных догм и так далее. В конце 1860-х годов небольшая группа ученых, в состав которой входили Гукер, Гексли и Спенсер, основали «X-клуб». Хотя главной целью клуба было дать друзьям, всецело занятым работой, возможность общаться между собой, клуб быстро стал центром очень влиятельной группы, принимающей важные научные решения и вырабатывающей генеральный курс всей науки, то есть отвечающей за гранты, почетные степени, посты и так далее (Маклеод, 1970). Эта влиятельная группа, естественно, особо благоволила к тем, кто симпатизировал идеям Дарвина.