Дарвиновская революция

Взятые по отдельности или вместе, все эти различные элементы нашего повествования указывают на один важный вывод, на который я намекал еще в самом начале этой книги: дарвиновскую революцию нельзя рассматривать как нечто единичное, ибо у нее много различных сторон, много различных причин и столько же следствий. Часто ее изображают как торжество науки над религией, но, хотя в этом и есть доля истины, подобный вывод в качестве общей оценки дарвиновской революции никуда не годится. Предполагаемое торжество весьма спорно, ибо здесь были задействованы не только наука и религия, но и многие другие факторы, не говоря уже о том, что в некоторых отношениях и сама религия способствовала этому «торжеству» науки. Вероятно, было бы ошибкой заявлять, что в эволюционизме, по мере его становления, одни аспекты были существенными, а другие – нет. Было бы неразумно сравнивать относительные заслуги ученых – скажем, сравнивать работу Бейтса о мимикрии с записями, отчетами и рецензиями Гексли на публикации тех, кто поддерживал эволюционизм. Я бы чувствовал себя очень некомфортно, если бы в своем анализе дарвиновской революции принизил значение этих факторов, сконцентрировавшись исключительно на «реальных» вопросах, таких, например, как место человека в естественном порядке вещей. Некоторым образом и на свой лад дарвиновская революция была одним из самых значительных движений в истории человечества, и то, что у нее было множество сторон и граней – интеллектуальных, эмоциональных и прочих, – не должно нас удивлять[72], ибо этого и следовало ожидать.

Послесловие два десятилетия спустя

Труд «Дарвиновская революция» был опубликован в 1979 году, то есть спустя 20 лет после столетней годовщины со дня выхода в свет «Происхождения видов». Разумеется, это событие (столетняя годовщина) было воспринято как великое торжество, тем более что оно совпало с другим юбилеем – 150-летием со дня рождения Дарвина. Да, ни много ни мало, а именно сто лет назад начала свое победное шествие по земле эволюционная биология, и это было вызвано отчасти тем, что именно с этой даты история науки стала восприниматься как профессиональная дисциплина. А отчасти причиной этого стало то, что это торжество в честь Дарвина ознаменовало для серьезных ученых очень важный период в истории западной мысли. Хотя к этому времени вышло немало книг, посвященных Дарвину и его научным открытиям, было ясно, что этих книг недостаточно, и потребуется гораздо больше трудов, чтобы в полной мере пролить свет на значение его открытий и воздать ему должное. Эти 20 лет, приведшие к появлению «Дарвиновской революции», были годами великой активности, так как за это время было найдено, отредактировано и опубликовано множество документов первостепенной важности; были изучены, описаны, объяснены и поставлены на свое место наиболее ключевые фигуры этого процесса, а также было приложено немало усилий для того, чтобы должным образом рассмотреть и оценить дарвинизм не только в контексте истории биологической науки, но и в контексте всей викторианской эпохи.

При написании книги я не мог не воспользоваться преимуществами такой активности. Действительно, именно эта активность, принесшая науке столько дивидендов, и вдохновила меня на написание «Дарвиновской революции». Хотя эта книга, безусловно, содержит значительную долю моих собственных исследований и трактовок – особенно по части философских вопросов, поскольку философия является сферой моих увлечений и интересов, – я твердо решил написать не просто книгу-исследование, а книгу-обзор. Я хотел нарисовать картину Дарвина и его революции, опираясь на новые источники и исследования, посвященные им, не говоря уже о многих других связанных с ними факторах, как биологических, так и тех, которые не относятся к сфере биологии. Такова суть моей книги, и по этой причине я должен воздать должное очень многому и многим. Растущая популярность моей книги показывает, что это повествование было достойно того, чтобы его изложить, что эта история еще не рассказана полностью и что имеется аудитория, которая хочет ее услышать, понять и изучить.