Дарвиновская революция

Короче говоря, критики, нещадно разбирая «Следы…» по косточкам, подарили читателям еще один день для занятий философией, причем довольно замысловатой. Ибо те же критики, заявляя, что они, будучи добрыми ньютонианцами, никогда не станут эволюционистами, затем, по методу от обратного, заявляют, что теория Чемберса всем бы хороша, да не соответствует ньютоновским стандартам. Чемберс, пускаясь в философские рассуждения, застолбил себе делянку на философском уровне, поэтому и критики отвечали ему в том же духе на этом же уровне.

Религиозная критика «Следов…»

Теперь мы подходим к самому чувствительному предмету из всех – к религии. Но, прежде чем начать внимать критикам Чемберса, давайте посмотрим, где именно, на какой религиозной почве стоял сам Чемберс, ибо, как признавали даже самые усердные из его критиков, обычно еще более беспощадные по сравнению с другими, Чемберс был далеко не безбожником. Действительно, в «Следах…» Чемберс превозносит свою систему именно за то, что она отдает должное высшему представлению о Боге – Боге, Которому не нужно трудиться над Своим творением, творчески вмешиваясь в него, но Который заранее предусмотрел все случайности. После того как Он привел в действие Свои законы, Ему ничего не остается, кроме как поддерживать их. Нет никаких оснований подозревать Чемберса в неискренности или сомневаться в том, что именно эта концепция Бога и являлась главным мотивом, подвигнувшим его взяться за перо.

В этом контексте стоит вспомнить, что братья Чемберсы были пионерами в сфере массовых изданий, причем весьма удачливыми, и что в 1830–1840-х годах британская издательская отрасль претерпевала – под действием промышленной революции – существенные преобразования, особенно после того, как изобрели печатный станок, приводившийся в действие силой пара (Олтик, 1957). Благодаря продвинутым технологиям братья Чемберсы получили огромную прибыль, ибо после ряда трудностей, связанных с выпуском их журнала (первый номер вышел в 1832 году), они тоже обратились к силе пара, и вскоре обзавелись 12 печатными станками, а в их фирме работали порядка двухсот человек (Чемберс, 1872, с. 265). Как человек, ставший свидетелем наступления века машин и сам в этот век вступивший, Роберт Чемберс, разумеется, не был чужд понятию Бога как инженера или конструктора. Действительно, учитывая то, что Бэббидж с его рассуждениями и математическими выкладками занимал большое место в его мыслях, то метафора Бога как творца машин не могла не привлечь его внимания и в результате стала центральным положением в его гипотезе. «Пример, приведенный мистером Бэббиджем, безусловно предполагает, что этот заурядный процесс [возникновения жизни] подчинен какому-то высшему закону, который допускает этот процесс лишь на какое-то время, а в соответствующую пору прерывает его и вносит в него изменения» (Чемберс, 1844, с. 211; курсив его).

Но как Чемберс трактовал куда более тернистые религиозные вопросы, неизбежно встававшие перед теми, кто пытался решить проблему происхождения органики? Что касается Книги Бытия, Чемберс открыто признавал, что буквальное прочтение и истолкование этой книги не совсем вяжется с его взглядами, но в то же время рассудительно указывал на то, что то же самое касается и многих научных гипотез и их толкований. «Что есть такого в законах органического творения, что они куда сильней поражают воображение честного теолога, чем система Коперника или естественное образование пластов?» (Чемберс, 1844, с. 389–390). Единственным ответом на этот вопрос мог бы, пожалуй, быть только этот: «человек» – ответ, в самом деле трудный для большинства ученых. А как на него отвечал Чемберс? Чемберс заявлял, что человек, по его мнению, действительно выделился в процессе развития из других организмов, но сам он, Чемберс, как и многие другие, считает человеческий организм высшим из организмов (1844, с. 234). Этот, факт, считал он, ясно иллюстрирует пятеричная классификация (1844, с. 272). И он снова рассудительно указывал на то, что те, кто противится факту происхождения человека от зверя, порочат Создателя; в конце концов, разве зверь – менее значимое, чем человек, творение Божье? При всей своей рассудительности, в которой чувствуется аромат свежести и неиспорченности, Чемберс вряд ли был ортодоксом, ибо был готов допустить, что данный этап развития человека – еще не вершина и что человек способен развить более совершенный тип организма. Вероятность, с точки зрения ортодоксов, практически равную нулю, если рассматривать человека как тварь Божью, созданную по Его образу и подобию.