Читаем De Personae / О Личностях Сборник научных трудов Том II полностью

Репутация Абу Нидаля как террориста возникла, прежде всего, в пожаре насилия середины 1980‑х гг.: нападение с гранатами на туристов в Риме в сентябре 1985 г.; угон египетского самолёта в ноябре того же года, завершившийся бойней в Валлетте, и др. Многие из операций Абу Нидаля той поры были выполнены по заказу Каддафи, но, как рассказали автору перебежчики, террорист имел и другие цели — раздражить сирийцев, чтобы порвать с ними, повернуть вспять «реформистскую» тенденцию в Ливане. В одном 1985 г. Абу Нидаль дал три хвастливых интервью, в которых, как обычно, обрушился на «империализм» и «сионизм» и объявил, что убьёт несколько мировых лидеров, включая Р. Рейгана, М. Тэтчер, малика Хусейна и египетского президента Мубарака[1068].

На Ближнем Востоке практически не было игроков, которые в то или иное время не прибегали к террору. На террор опиралось баасистское правительство Ирака. Армяне применяли террор против турок, чтобы те признали вину за геноцид их народа, ливанские шииты — против американцев в пользу Ирана и против Израиля, Сирия — против повстанцев в Хаме в 1982 г. Применяли террор и евреи — как до образования Израиля, так и после. Так, в 1954 г. они взорвали бомбу в информационном центре США в Каире в попытке навредить американо — арабским отношениям (дело Лавона[1069]), а в 1967–1972 гг. Ицхак Шамир и Геула Коэн[1070], сами бывшие террористы, поощряли Еврейскую лигу обороны Меира Кахане[1071] нападать на советские и другие объекты в США и Европе, чтобы Москва, не желая ухудшения американо — советских отношений, выпустила из страны сотни тысяч евреев, которых можно было привлечь в Израиль. Однако если террор Израиля всегда служил долгосрочным политическим целям, террор Абу Нидаля был непоследователен и всегда контрпродуктивен для палестинских интересов. «Его утверждение, будто он хотел помешать компромиссу между ООП и Израилем, чтобы вернуть Палестину, не было правдоподобным. Огромное превосходство Израиля в силах над его оппонентами делало такую попытку самоубийственной. Низводя палестинскую освободительную борьбу к обычному криминальному насилию, Абу Нидаль предоставлял Израилю предлог для отказа вести переговоры и предания палестинцев мечу» (с. 231).

Летом 1984 г. Израиль, который годами заярлычивал всех палестинских боевиков как «террористов», чтобы лишить их легитимности, активизировал эту деятельность с целью повлиять на политику США. К этому времени обе страны признали свои неудачи в Ливане. Израильтян оттуда выдавливали, а в американском посольстве произошёл взрыв и в теракте погибли морские пехотинцы. В арабо — израильском конфликте США стали ограничиваться контртерроризмом и не пытались проследить корни насилия к изгнанию палестинцев с их земель, вторжению Израиля в Ливан или ощущению шиитами несправедливости. На конференции Института Джонатана в Вашингтоне в июне 1984 г. министр обороны Израиля Моше Аренс[1072] призвал закрыть учреждения ООП по всему миру, так как они, по его словам, были лишь центрами поддержки террористических операций.

Составив список терактов в мире в 1982–1986 гг., автор пришёл к выводу, что «Абу Нидаль едва ли был единственным или даже самым опасным террористом середины 1980‑х гг. Однако от большинства других террористов — как индивидуальных, так и государственных — его отличало то, что ни одно из его нападений, похоже, не служило палестинскому делу. Его мотивы, казалось, были либо корыстью, либо наёмничеством, а теракты — столь дерзкими, что гарантировали ответный удар. Абу Нидаль далеко ушёл от своей приверженности палестинскому делу. Он стал наёмником, нигилистом» (с. 242). Так, попытка взорвать грузовик у посольства США в Каире в мае 1985 г. и угон египетского «Боинга» на Мальту в ноябре были антиегипетскими наёмными операциями по заказу Ливии. Их следует рассматривать в контексте тогдашней ссоры Каира с Триполи: Египет обвинял Ливию в отправке террористов убивать его граждан и ливийских эмигрантов, а Ливия выслала египетских рабочих и осудила договор Египта с Израилем. Самыми эффектными операциями Абу Нидаля того времени и наиболее разрушительными для палестинского дела были нападения в декабре 1985 г. на билетные стойки авиакомпании «Эль Аль» в аэропортах Рима и Вены. Австрия и Италия были странами Европы, с которыми ООП поддерживал наиболее тесные связи, и при их поддержке европейско — палестинский диалог развивался удовлетворительно. ООП заключила, что целью атаки было заставить эти страны разорвать с ней отношения. Абу Айяду после терактов пришлось дать около 20 интервью с объяснением, что ООП к ним не причастен. Большинство людей на Западе и даже многие арабы не делали различий между ФАТХ Абу Нидаля и Арафата. Урон ООП был нанесён огромный. Когда Абу Нидаль совершил эту резню, все запомнили лишь, что сделали это палестинцы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное