Дело кричащей ласточки. Дело встревоженной официантки. Любящая сестра

— Но почему этот человек, который передавал слепой женщине информацию, не мог просто послать ей письмо или позвонить по телефону?

— Потому что, передавая информацию, он сам получал инструкции, — сказал Мейсон. — А слепая женщина предпочитала отдавать приказания лично.

— Слепая женщина отдавала приказы? — не поверил Дрейк.

— Так оно и есть, — подтвердил Мейсон.

Глава 18

Судья Черчилль сказал:

— Как я понимаю, господин окружной прокурор, за последние двадцать четыре часа в отношении данного дела произошли некоторые весьма драматические изменения?

— Это так, ваша честь. Я хотел бы вызвать на свидетельское место лейтенанта Трэгга.

— Очень хорошо.

Трэгг занял свидетельское место и засвидетельствовал тот факт, что он вместе с офицером полиции обнаружил в доме Софии Этвуд тайник; что они подозревали: адвокат Кэтрин Эллис получил от своей клиентки информацию, которая побудит его еще раз вернуться в дом; что, пока они ожидали этого, Мейсон и Пол Дрейк проникли в дом, поднялись по лестнице, прошли в комнату, где был разбит дистиллятор, обнаружили тайник, и, когда Мейсон и Дрейк приготовились покинуть дом, полицейские их перехватили, произвели опись наличных денег в тайнике и обнаружили, что их количество приближается к тремстам тысячам долларов в стодолларовых банкнотах.

— Перекрестный допрос, — провозгласил Гамильтон Бюргер.

Мейсон спокойным невыразительным голосом произнес:

— Вопросов нет.

Гамильтон Бюргер продолжил допрос свидетелей, который продемонстрировал, что на фонарике, который со всей очевидностью был использован в качестве оружия против Софии Этвуд, вне всякого сомнения имеются отпечатки пальцев обвиняемой.

Когда он закончил допрашивать эксперта-кримина-листа и объявил перекрестный допрос, Мейсон задал только один вопрос:

— Вы ведь не можете сказать, когда были оставлены эти отпечатки пальцев, не так ли? — спросил он.

— Нет, — признал эксперт. — Они могли быть оставлены как в мом. ент нападения, так и когда-либо ранее.

— Вопросов больше нет, — заявил Мейсон.

Затем был вызван сосед, который засвидетельствовал о тайном визите обвиняемой, совершенном около полуночи. И снова адвокат отказался от перекрестного допроса.

Гамильтон Бюргер вызвал водителя такси, который засвидетельствовал, что был вызван по телефону, чтобы совершить поездку к дому Софии Этвуд, и его попросили не шуметь без необходимости.

Судья Черчилль время от времени задумчиво посматривал на Мейсона, очевидно подозревая, что выражение совершеннейшей индифферентности на лице адвоката является следствием того, что Мейсон подчинился неизбежному и заключил, что поразительные изменения последних суток приведут к тому, что обвиняемая будет помещена в тюрьму.

Когда Гамильтон Бюргер закончил, судья Черчилль не стал скрывать направления своих мыслей.

— Теперь нам стало ясно, — сказал он, — что у вас имеются удовлетворительные свидетельства. Сделанные от первого лица, для того чтобы вынести приговор и определить меру наказания. Вчера я думал иначе, но настоящее положение дел является…

Судья умолк на полуслове, поскольку в этот момент Мейсон поднялся на ноги, явно ожидая возможности взять слово.

— Если высокий суд позволит, — сказал Мейсон, — я хотел бы, чтобы слово получила защита. Я послал повестку с вызовом в суд свидетельнице, которая, как я понимаю, является совершенно слепой. Ее имя — во всяком случае, то имя, под которым она проживает, — миссис Гиллман. Повестка была надлежащим образом оформлена, и в том случае, если миссис Гиллман не находится сейчас в зале суда, я хотел бы получить ордер, приказывающий привезти ее.

Из заднего ряда поднялась женщина и сказала:

— Миссис Гиллман с повесткой явилась в суд. Я приведу ее.

Мейсон кивнул и сел на место.

— Итак, — сказал судья Черчилль в наступившей тишине, — вы, без сомнения, имеете право привлекать свидетелей защиты. Конечно, вы понимаете, мистер Мейсон, это не тот случай, когда мы стараемся выяснить, насколько тот или иной свидетель заслуживает доверия. Суд принимает свидетельства обвинения такими, какие они есть, считает их свидетельствами от первого лица, и обвиняемой не разрешается обращаться за разбирательством в Верховный суд независимо от каких-либо противоречий в свидетельских показаниях.

— Я понимаю, — сказал Мейсон.

Двери зала суда открылись, и вошла Минерва Гудинг. Она держала под руку женщину, одетую в очень темные очки, держащуюся очень прямо, с черно-белой полосатой тростью, шагающую достаточно уверенно и одетую с королевским блеском.

Женщину провели на место для свидетелей, где она приняла присягу, подняв правую руку, и назвалась Софией Гиллман.

Мейсон повернулся к свидетельской кафедре.

— Миссис Гиллман, — спросил он, — видели ли вы меня когда-нибудь в своей жизни?

— Последние десять лет я лишена возможности видеть кого бы то ни было, — ответила женщина.

— Говорил ли я с вами когда-либо?

— Нет. Однако я слышала ваш голос.

— Когда же?