Дело о деньгах. Из тайных записок Авдотьи Панаевой

Смех еще не отзвучал, куплет повис в воздухе, а громадный Мишель снова пошел по разбухшей грязной дороге навстречу Висяше, приветственно махая ему издали своей тростью.

Висяша увидел себя в той же прямухинской гостиной, но что – то в ней изменилось, ощущалось какое – то другое настроение. Словно исчезла та безотчетная радость, что царила здесь когда – то… За роялем сидел нескладный костлявый господин с лохматой гривой волос, с зорким острым взглядом. Висяша узнал музыканта и композитора Леопольда Лангера – и понял, что это уже 1838 год, время второго его приезда в заветное Прямухино. В тот год Лангер стал там частым гостем, и как раз тогда Висяша привез знакомить с Бакуниными своего ближайшего друга, Васю Боткина. Привез на свою голову.

Возле Лангера образовался небольшой кружок, подошла Сашенька, музыкант поглядел на нее, как показалось Висяше, каким – то особенным взглядом – и медленно заиграл вступление. Висяша узнал песню. Лангер сочинил ее на слова из пушкинских «Песен Западных славян», ее часто певали у Бакуниных.

«С богом в дальнюю дорогу», – запел он негромко, тряхнув своей гривой, – и опять взглянул на Сашеньку, зардевшуюся под его взглядом. Или это только показалось Висяше?

С богом, в дальнюю дорогу!
Путь найдешь ты, слава богу.
Светит месяц; ночь ясна;
Чарка выпита до дна.

Песню подхватили.

– С богом, в дальнюю дорогу! – звучным баритоном подтянул Мишель Бакунин. Через два года, одолжив у друзей денег на поездку, он, вслед Станкевичу, отправится в Европу и больше никогда не появится в родном доме. Чарка выпита до дна.

– С богом в дальнюю дорогу красивым и сильным контральто пела Варвара Александровна Дьякова, прижимая к себе сына, непослушного Сашу, не желавшего стоять смирно. В тот год Варенька, расставшись с мужем, переехала на жительство к родителям и сестрам в Прямухино. Совсем скоро она вместе с Сашей отбудет за границу, где встретится со Станкевичем и где завяжется у них любовь. Николай умрет через два года у нее на руках. Чарка выпита до дна.

– С богом в дальнюю дорогу, – пела, точно молилась, Татьяна Александровна Бакунина. Душа ее давно и тщетно ждала «кого – нибудь». Ждать оставалось недолго – из далеких краев скоро явится красавец и умник, друг Мишеля, ставший другом и любимым собеседником и для Висяши, – Иван Сергеевич Тургенев. Татьяна в него влюбится и безутешно будет страдать, когда Тургенев переметнется от нее к французской диве Полине Виардо. Замуж она не выйдет. Чарка выпита до дна.

– С богом в дальнюю дорогу, – шептала в своей комнате умирающая Любенька, прислушиваясь к звукам, доносящимся из гостиной. Молодой врач Петя Клюшников, приятель Висяши, лечивший ее от скоротечной чахотки, находился подле нее неотлучно. Любенька сказала Пете, что вышла бы за него замуж, если бы не Станкевич, с которым она помолвлена. Ей не говорили, что Николай за границей разорвал их помолвку. Зная друга, Висяша догадывался о причинах. Не иначе, Станкевич готовил себя для каких – то иных дел, для иного служения. Любенька скоро умрет, так и не узнав страшной правды. Чарка выпита до дна.

Сашенька не пела, она одиноко стояла в толпе возле рояля, нервно оглядываясь и ища кого – то глазами. Висяша следил за ней, он мучительно ревновал ее к Лангеру, человеку женатому и с детьми, однако недвусмысленно показывающему, что Александра Бакунина ему нравится. Еще Висяша ревновал ее к Мишелю, особенно, когда тот обнимал сестру, гуляя с ней по парку, или фамильярно клал руку ей на плечи. Слава богу, сейчас этого не было.

Сашенька была отчего – то растеряна и словно кого – то ждала. Вдруг она резко обернулась. Висяша обернулся вслед за ней. В дверях гостиной стоял Вася Боткин, плешивый, но необыкновенно милый, со своей неизменной елейной улыбкой на розовых, в темных усиках, губах. Вася глядел на Сашеньку, она на него.

«С богом, в дальнюю дорогу», – гремело вокруг.

Сашенька как – то боком стала опускаться на пол. Висяша успел ее подхватить и не дал упасть. Музыка прекратилась, прибежавший Петя Клюшников определил, что у Сашеньки обморок, сбегал за нюхательной солью – и через несколько минут щеки девушки порозовели, она пришла в себя. Вася Боткин с виноватым видом стоял с нею рядом и старался не глядеть на Висяшу.

* * *

Он открыл глаза. Видение исчезло. Он лежал на раскладной кровати под деревьями, рука нащупала на лице новые нападавшие с тополей сережки. Наверху соседнего доходного дома открылось окошко и чей – то пьяный бас, безбожно перевирая мелодию, затянул «Лучину»:

– Не житье мне, знать, без милой. С кем же я пойду к венцу? Знать сулил, сулил мне рок с могилой обвенчаться молодцу.

– Антон, оглашенный, в участок захотел? – прикрикнул на певшего визгливый женский голос из глубины апартамента, за окном раздался звон бьющейся посуды, потом послышалась пьяная брань, затем окошко захлопнулось. Народ, как понял Висяша, уже сидел за праздничным столом. А Мари с Олечкой все не возвращались.