Демоны в религии, искусстве и фольклоре

О тебе это слово,
бытия изначальность,
дух, с материей слитый,
ум и чувства реальность.

Той порою, как в чашах

блещет сок виноградный,
как душа, что лучится
в чистом взоре отрадно;

той порою, как солнце

и земля в ясном свете
речь ведут меж собою
о любовном обете —

и невнятные речи,

в их таинственном браке,
с высей сходят, и дрожью
нив ответствуют злаки, —

лишь к тебе, в смелом взлете,

мчится стих мой, ликуя,
лишь с тобою, владыка
Сатана, говорю я.

Брось кропило, священник,

прекрати псалмопенье!
Сатана горделивый
не отступит в боренье!

Видишь: ржавчина кроет

ярый меч Михаила
(тайной слывший когда-то),
и отныне бескрылый,

пусть и верный, архангел

в пропасть камнем стремится.
Стынет молния гнева
у Иеговы в деснице.

Словно метеоритам

иль обломкам планеты,
время ангелам падать
с тверди, в прошлом воспетой.

Но в материи вечной,

бытия повелитель,
царь всех зримых явлений,
форм различных зиждитель.

Сатана пребывает!

Он царит над созданьем
взором, грозно горящим,
глаз своих полыханьем.

Как бы ни уставал он,

господин над судьбою,
все настойчивей взором
призывает он к бою.
И когда виноградной
крови веселы искры,
преходящая радость
не проходит так быстро;

обновляется бренность

утомленного тела,
забывается горе, и любви нет предела.

Ты в стихе моем дышишь,

Сатана, в миг, когда я
негодующей грудью
вызов богу бросаю

и его лжепророкам,

и царям обагренным;
ты – как огненный факел
всем умам возмущенным.

Для тебя, Аримана

иль Астарты, когда-то
создавались кумиры,
сочинялись кантаты,

ионийскую свежесть,

в чистоте вдохновенной,
Афродита вдыхала,
порожденная пеной.

Пред тобой на Ливане

кедр склонялся шумящий, —
о души воплощенье,
плод Киприды творящей!

В честь твою разгорались

хороводы, напевы,
в честь твою пламенели
страстью чистые девы
там, в тени благовонной
пальм седой Идумеи,
там, где отмелью светлой
Кипр покоится, млея.

Пусть дикарь назарейский

позже поднял гоненье
против вольных обрядов
и обрек на сожженье,

факел вырвав священный,

храмов пышные зданья,
и художники-греки
удалились в изгнанье, —

ты, мятежник великий,

прожил долгие годы
возле ларов домашних,
в поселеньях народа.

Проникал ты порою

в сердце женщины страстной,
полный дивного пыла,
искушающий властно;

и волшебнице бледной

ты внушал жар и силы,
чтоб на помощь природе
хоть она поспешила.

За алхимиков мукой,

их работой упорной,
за томительной грезой
древней магии черной,

за стеной монастырской,

за дремотной оградой
ты явил нам в сверканье
новой тверди отраду.

В Фиваиде пустынной,

чар твоих избегая,
пресловутый отшельник
слыл печальником края.

Ты в душе его вызвал

и разлад, и смятенье.
Сатана, будь прославлен!
Элоиза – в мученье;

плоть терзает напрасно

власяницей суровой
и Вергилию верит,
и Горация слову;

меж псалмами Давида,

после жалобной песни,
яркий образ дельфийский
все грозней и прелестней:

радость жизни вещая,

он настойчив без меры,
Ликориду он вводит,
призывает Тликеру.

Но и новые люди,

мир грядущих веселий,
возникают порою
средь монашеских келий.

С книги Ливия давней

пыль столетнюю сдунув,
беспокойных плебеев
и великих трибунов

слышит праведник:

греза об Италии славной
увлекает монаха
в Капитолий державный.

А борцы, чьи ученья

вознеслись над кострами!
Виклеф с Гусом, вы гордо
говорите с веками;

на заре, как пророки,

клич вы бросили смело:
«Обновление мира!
Наше время созрело!»

И уже задрожали и

Венцы, и тиары:
из-за стен монастырских
бунт возносится ярый;

непокорные громы,

зов к сраженью упрямый
потрясенному миру
шлет монах Джироламо.

И свое облаченье

Лютер гневно срывает;
цепь расторгнув былую,
мысль свободно взлетает,

и лучится, и блещет,

облаченная в пламя.
Встань, материя, гордо:
Сатана – над врагами!

И чудовище в грозной

красоте, сбросив цепи,
мчится над океаном,
через горы и степи;

то дымя, то пылая,

на вулканы похоже,
пролетая над кряжем,
дол пугая до дрожи;

мчится через провалы,

укрываясь порою
по глубоким пещерам,
меж теснин, под горою;

вновь выходит наружу

и от края до края
ураганом несется,
дышит, все побеждая,

вдаль стремится, как буря,

как гигант-победитель.
Это он, о народы,
он, великий воитель!

Разливающий счастье

повсеместно, он мчится
в необузданно-быстрой
огневой колеснице.

Сатане – славословье!

О бунтарь непреклонный,
о победная сила
мысли освобожденной!

Пусть восходят куренья,

клятвы слышатся часто!
Ты низвергнул Иегову,
бога жреческой касты76.