День милосердия

Перед последней инстанцией — начальником главка — он задержал Павла Сергеевича в приемной и надавал с три короба обещаний. Сказал, что надо дерзать: новое дело, размах, солидный заказ. Позднее Павел Сергеевич узнал, что согласие или несогласие не имело бы никакого значения — вопрос был решен заранее, и так или иначе его заставили бы строить газопровод, потому что общесоюзные тресты были заняты более важными, магистральными газопроводами. Получилось неплохо: Павел Сергеевич сразу согласился и произвел на начальника главка приятное впечатление. Потом он и сам, в конце концов, загорелся этой стройкой.

Дела пошли хорошо. Быстро удалось создать бригаду. Трест выделил пять передвижных вагончиков-домиков, два трубоукладчика и оборудование для лаборатории по проверке качества швов, правда, предупредил при этом, чтобы на большее не рассчитывали. И Каллистов помог: передал новый ацетиленовый генератор и сварочный агрегат. За десять месяцев бригада Чугреева прошла восемьдесят один километр, а траншеекопатели ушли еще дальше — до сотого километра. Местная газета писала по этому поводу:

«…Включившись в общенародную борьбу за Большую химию, трубоукладчики СМУ-2, которых возглавляет тов. Ерошев П. С., прокладывают стальную газовую магистраль через вековую тайгу. Семьдесят семь километров осталось пройти нехожеными тропами магелланам XX века. Природный газ досрочно, к Дню Советской Армии, потечет к гиганту химической индустрии. Вот она, романтика наших дней!»

Павел Сергеевич посмеялся, но статейку вырезал и спрятал в папку, где хранились документы, орден отца и его собственные грамоты и награды.

Полмесяца назад Каллистов прекратил поставку труб. Бригада уложила последние пять километров и остановилась.

Чугреев методично слал спокойные радиограммы: «Срываете темп», «Бригада беспокоится об оплате», «Прошу перевести на среднесдельные оклады».

Павел Сергеевич позвонил Каллистову. Тот был не в духе, рявкнул «труб нет» и бросил трубку. Тогда начали писать официальные письма. Каллистов молчал, Разборов нервничал. Пора было принимать решительные меры, но Павел Сергеевич медлил, не хотел портить с Каллистовым отношений.

В конце концов, день-два можно потерпеть, но потом снова придется действовать через банк. Выслушав такое решение, Разборов неодобрительно покачал головой, поиграл застежкой-«молнией» и ушел с видом человека, который снимает с себя всякую ответственность за дальнейшее.

Павел Сергеевич снова открыл «Положение», но тут секретарша принесла свежие газеты. Павел Сергеевич удивился: «Уже обед? Быстро!» Обычно он их просматривал в обеденный перерыв, за стаканом чая. Он редко ездил обедать домой — долго. В столовую не ходил вовсе — невкусно. Чаще брал что-нибудь с собой: курицу, корейку или сыр с хлебом. Чай заваривал в электрическом чайнике, любил свежий и крепкий.

Сегодня чай не шел, казался горьким. Сыр тоже горчил. К тому же разболелся желудок: незалеченная язва, памятка военных лет. Отставив чай, Павел Сергеевич взялся за газеты. Развернул «Правду». Передовица «Большой химии — ускоренное развитие». Пробежал глазами.

«…Советские химики значительно перевыполнили план 1958 года…»

— Понятно, — пробурчал Павел Сергеевич, перевернул страницу. — «Советско-американские отношения должны строиться на прочных основах мира и дружбы». Правильно. Поехали дальше.

Павел Сергеевич отложил «Правду», взялся за местную.

«Все силы на уборку урожая…» «Гиганту нужен газ».

Павел Сергеевич помчался глазами по строчкам.

«…Включившись в борьбу за досрочное выполнение… славные строители взяли на себя повышенные обязательства… Уже близится к концу монтаж первой очереди… Стройными свечами вздымаются ректификационные колонны… Строители, монтажники и эксплуатационники полны решимости дать стране первую тонну продукта к Дню Советской Конституции…»

Кровь бросилась ему в лицо. «К Дню Советской Конституции», — повторил он шепотом, не веря своим глазам.