День милосердия

В мае весь месяц терзала комиссия — управление не выполнило предмайских обязательств. А как их выполнишь, если они вообще невыполнимы? Зачем, спрашивается, брали? Это другой вопрос…

Позвонил снабженец, с гордостью сообщил: только что принял трубы на товарном дворе комбината — «трубочки-дудочки» что надо, с изоляцией, работы меньше. Павел Сергеевич приободрился — молодец Каллистов! — и поехал на участки набирать добровольцев в новую бригаду по сварке секций для трассы.

Чего, казалось бы, проще: снять по человеку с каждого участка, назначить главного — вот и бригада. Да нет, тут целая проблема. Все участки загружены под завязку, люди настроились на определенную работу, набрали темп, срывать и перебрасывать их на другое место — дело хлопотное и вредное. Такие «маневры» злят рабочих, расхолаживают. Все сдельщики, кому охота терять на переходе, да и неизвестно, как там, в новой бригаде, пойдет дело. Другой на месте Павла Сергеевича созвал бы бригадиров, стукнул кулаком по столу: «А ну, гоните ка людишек — и не тявкать!» Дали бы, конечно, и не «тявкнули». Только кого дали, вот в чем вопрос. Везде есть такие, от которых хотят избавиться, вот этих бы и сплавили. «На тебе, боже, что нам не гоже». Бригадиры народ умный, силой и официальностью ни черта не добьешься. Цену себе знают твердо. Чуть чего, заявление на стол — строители всюду нужны. Один путь к сердцу бригадира знал Павел Сергеевич: «Выручай, дружище, горю ярким пламенем. Не выручишь — труба мне. Выручишь, сам понимаешь, в обиду не дам». Да и не такой он человек, чтобы стучать кулаком и драть горло. Тихо, спокойно, обстоятельно уговаривал бригадиров — каждого персонально. Те покуражились для порядка, повздыхали, пожаловались на свою бригадирскую долю — отдали сварщиков, прихватчиков, такелажников. Бригада есть — полдела сделано.

Часам к четырем Павел Сергеевич вернулся в управление, засел за телефон, договариваться с железной дорогой о перевозке секций до Лесихи.

С начальником дороги он был знаком уже лет пять, если не больше. Когда-то, на каком-то областном активе они случайно оказались соседями в президиуме и потихоньку разговорились. Дети школьники — одинаковые проблемы, одинаковые хлопоты. Удивительно сошлись и взгляды на воспитание. «Вы мне звоните, если что потребуется», — сказал начальник дороги на прощанье. С тех самых пор при встречах они раскланивались, чувствуя друг к другу симпатию. Павел Сергеевич старался не злоупотреблять добрым отношением могущественного знакомого и обращался за помощью лишь в самых крайних случаях.

Теперь, случай был, несомненно, самый крайний. Начальник дороги с трудом вспомнил Павла Сергеевича. «Редко звоните, начинаю забывать», — пошутил он и просьбу насчет вагонов обещал исполнить тотчас же, как только будут готовы секции. Итак, получилось неплохо: трубы есть, бригада собрана, вагоны будут, машины тоже.

Павел Сергеевич потер руки, негромко запел: «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер…» День прошел недаром. Он сгреб бумаги, сунул в папку, вытряхнул окурки из пепельницы, сдул пепел со стола — утро вечера мудренее.

Клава была не одна.

Раздеваясь в передней, Павел Сергеевич слышал, как она громко и жалобно говорила: «Я не могу больше, эта кухня высосала из меня все соки. Я чувствую, как тупею и превращаюсь в сварливую старуху». Он заглянул в столовую, — опять эта Ася, соседка, пиковая дама, уксус с перцем, как он ее называл, — холодно поздоровался и прошел умываться.

«Что может быть у нее общего с этой массажисткой?» — думал он с раздражением.

Хлопнула дверь. «Ишь, живо улизнула», — он вышел на кухню. Клава накрывала на стол, посмотрела мягко и чуть виновато:

— Кушать будешь?

— Да, обязательно! — энергично сказал он. От этого ее взгляда, который он так любил, к нему вернулось хорошее настроение. — Сегодня я заработал не только обед, но и… — он подмигнул и двумя пальцами, большим и мизинцем, показал, что он еще заработал.

Клава выставила полбутылки кагора, оставшегося после проводов Лешки.

— Выпьем за здоровье симпатичной сварливой старушки, за которой бегают молоденькие пижончики, — сказал он шутливо, намекая на тот недавний случай, когда какой-то молодой человек помог ей дотащить сумку с базара и по пути подговаривался насчет свидания.

— Выпьем лучше за сына, чтобы у него там все было хорошо, — сказала она с грустью.

Павел Сергеевич не возражал.

— Я так мучаюсь, что согласилась отпустить Алешеньку, — пожаловалась она. — Почему ты не отговорил его?

«Как бы не так, отговоришь», — подумал он и сказал:

— Ты напрасно так волнуешься. Не маленький, девятнадцатый год парню.

— Да, но там же тайга, глушь. Медведей, наверное, полно и этих, ну, страшных лесных кошек — рысей! Я об этом как-то не подумала, а сегодня прочитала в энциклопедии: прыгают с деревьев — ужас какой-то. А мальчик всю жизнь прожил в городе.

— Что ты, Клавочка, какие рыси? Уже год, как там шумят машины, по всей трассе вырублена просека. Звери давным-давно разбежались.

— А что за люди там, на твоей трассе? Они не испортят нашего мальчика?