День восьмой

– Может ли получиться так, что эта страна – страна, которая была так жестока к моим предкам, станет избранной и достойной великой участи? Пути Господни непостижимы. Я не могу дать ответы на эти вопросы.

Дьякон взял письмо Джона Эшли и положил между страницами Библии.

– Возможно, я обманываюсь в своих надеждах. Возможно, повинен в грехе нетерпения. Я где-то прочел, что перед человеком, умирающим в пустыне от голода и жажды, проходят видения оазисов с фонтанами и фруктовыми деревьями. Вы слышали об этом?

– Да, Дьякон. Это миражи.

– Возможно, эта семья и страна Америка всего лишь миражи перед моими старыми глазами. Или плод моего нетерпения. Возможно, есть другие страны и другие родословные древа, о которых мне ничего не известно. Достаточно четырех-пяти за пять тысяч лет, чтобы взлелеять надежду. Я показал вам письмо отца, мистер Эшли, не для того, чтобы что-то вам посоветовать, приободрить вас или наставить, но для того, чтобы в этот торжественный момент разделить с вами чувство благоговейной радости. Благодарю вас за визит.

На улице уже стемнело. Миновав последний дом, Роджер бросился бежать вниз по склону холма. Душа у него пела, хотя сам он спотыкался и падал. За столом во время ужина он вглядывался в лица своих близких и гостей, словно увидел их впервые. Недавно он закончил читать «О природе вещей» Лукреция. Интересно, кто еще здесь осведомлен об «огненной ограде мира»? Наверное, мисс Дубкова, подумал Роджер. София увидела эту «ограду» и потеряла; доктор Джиллис, возможно, тоже.

Ужин закончился. Он напомнил матери, что собирался пойти погулять вместе с Констанс, а также зайти в гости в «Сент-Китс».

Беата принесла из кухни пакет со своими знаменитыми имбирными пряниками и марципанами и передала сыну.

– Ну что, Конни, готова? Куда пойдем?

– О, хорошо бы на главную улицу!

Дело в том, что Констанс разрешали выбираться даже за город, собирать ягоды, но при этом категорически запрещали появляться на главной улице. Она познакомилась со многими людьми с близлежащих ферм и обитателями лачуг на склонах гор.

– Маме я про них ничего не говорила, – сказала Конни брату. – Большинство из этих людей – старые, больные, несчастные и не очень хорошо относятся к своим детям.

– Беллы-то счастливы, – возразил Роджер.

– Я туда не ходила: в той стороне ягоды не растут. Кроме того, мне больше интересны те, что несчастны и не очень привлекательны.

– А ты счастлива, Конни?

– Вполне.

– У тебя есть какие-то желания? Хотя бы три?

Сестра задумалась.

– А четыре можно?

– Можно, конечно, – рассмеялся Роджер.

– Хочу, чтобы вернулся папа; чтобы мы все жили вместе; хочу ходить в школу, а еще мечтаю познакомиться с миром и множеством людей.

Роджер вспомнил, что наряду с куклами огромную роль в жизни девчонок играют всякие секреты, и рассказал ей о деньгах, полученных за изобретения отца, заметив, что они пойдут на обучение их с Энн Лансинг в колледже. Еще он заверил сестру, что их отец будет рад услышать про знаменитых Сколастику и Бервина Эшли и наверняка откликнется.

– Я хотела бы тоже тебя кое о чем спросить. Можно, Роджер?

– Да, Конни. Давай!

И вопросы посыпались как из рога изобилия! Больше ли счастливых людей в крупных городах, вроде Чикаго, чем в Коултауне? Правда ли, что мужчины чувствуют себя счастливее женщин? Можно ли стать счастливой, если не получилось выйти замуж? Много ли страданий приносит смерть человека? Это неправильно… нет, не так! Это плохо – родиться девчонкой?

Роджер расхохотался, закрыл уши ладонями, а потом предложил:

– Конни, пиши мне каждый четверг и в письме задавай пять вопросов. А я буду отвечать тебе по воскресеньям.

– Можешь сейчас ответить хотя бы на один?

– Попытаюсь, – вздохнул Роджер.

– Люди с возрастом меняются?

– Конечно! Я, например, изменился, разве не так? И Лили тоже: ты ведь помнишь, что раньше она не замечала ничего и никого вокруг. Сегодня я понял, что и твоя лучшая подруга Энн Лансинг изменилась.

– Серьезно?

– Я сейчас как раз собираюсь отправиться к ним в гости. Ты со мной?

– О, Роджер, да!

– Прекрасно! Помоги мне: уведи Энн куда-нибудь, – я должен поговорить с миссис Лансинг. Скажу тебе по секрету: я думаю, что сегодня они получили очень тяжелое известие, почти такое же, как мы… Ну, ты знаешь!

Они подошли к дверям «Сент-Китса», и Констанс неожиданно порывисто обняла брата и воскликнула:

– Я тебя люблю! Я так тебя люблю! Очень-очень люблю!

Роджер поднял ее на руки.

– Я тоже люблю тебя, сестренка! Мы будем еще очень долго любить друг друга.

Из тени тиса выступила Фелисите, подошла к ним, и, поцеловав Констанс, шепнула Роджеру:

– Джордж уехал, но обо всем подробно рассказал мисс Дубковой и написал признание.

– А как твоя мама?

– Мне почему-то кажется, что она поняла все давным-давно.

Они вошли в дом, и Роджер напомнил:

– Конни, отдай миссис Лансинг печенье.

Юстейсия с явно вымученной улыбкой, словно заставляла себя казаться счастливой, вышла навстречу гостям:

– Дорогой Роджер! Милая Констанс!

– Мама прислала вам гостинцы и пожелание доброго Рождества.