День восьмой

Здесь в 1934 году он закончил свой четвертый роман «Небо – моя обитель», а через четыре года, в 1938-м, проделал огромную работу над одной из главных своих пьес – «Купец из Йонкерса» (позже переделанную и известную как «Сваха»). Поэтому, возможно, было совсем не удивительно, что к концу 1940-х годов, когда он вновь стал мечтать о каком-нибудь дальнем уголке в Соединенных Штатах, чтобы укрыться на более длительное время, чем привычные для него несколько недель (несколько месяцев), Уайлдер все чаще стал мысленно обращаться к Аризоне. К началу 1960-х эта идея становится почти навязчивой, хотя в апреле он пишет о ней своему другу Ричарду Голдстоуну, который поздравил его с шестидесятитрехлетием, с изрядной долей веселости: «Я все больше и больше склоняюсь к тому, что должен поселиться в маленьком домике в пустыне возле Тусона вместе с «Поминками по Финнегану» и с Шекспиром. Ну, может, еще прихвачу с собой кошку или собаку. Может, время от времени буду встречаться с людьми, но только не за столом. Поскольку я никогда не пью в одиночестве, наверное, придется иногда ездить в город и наведываться в бар (конечно, если там никого, кроме меня, кто мог бы поговорить о литературе и «искююстве», не будет). Полагаю, что придется по разным поводам посещать библиотеку Аризонского университета, но оттуда надо будет быстро рвать когти, прежде чем какая-нибудь любезная библиотекарша пожелает узнать мое мнение насчет позднего Элиота[77] или Ионеско[78].

О, скоро, очень скоро я залягу на дно. И не по причине общей мизантропии. И совсем не потому, что я пилигрим-отшельник. Я всего лишь довольный собой Немой: люблю слушать и ненавижу говорить».

Через год Торнтон Уайлдер, заслуженный и почтенный американский драматург и романист, во всеуслышание объявляет о важных переменах в своей жизни. В корреспонденции Ассошиэйтед Пресс из Франкфурта (Германия) от 2 марта, озаглавленной «Торнтон Уайлдер собирается бездельничать в пустыне», цитируют его слова: «Я отправляюсь в пустыню Аризоны, чтобы пробездельничать два года. Сейчас, как только вернусь в Штаты, я два года не буду надевать галстук и вести просвещенные беседы… уже тридцать лет хотелось окунуться в дикую красоту той пустыни».

У этой истории были вполне предсказуемые последствия. В надежде сорвать большой куш риелторы и торговые агенты обрушили на почтовый ящик Уайлдера в Хамдене, штат Коннектикут, небольшую лавину рекламных проспектов, в особенности о местечке Патагония в районе Аризоны, которую он по ошибке упомянул больше одного раза, когда делился своими мечтами. (Писатель выбрал его, потому что ему понравилось само название, которое и близко не напоминало Тусон.)

Уайлдер так и не добрался до Патагонии: для человека, который намеревался спрятаться, это было самое последнее место, – и тем не менее, когда 20 мая 1962 года он отъехал от своего дома на «тандерберде» с откидным верхом, в голове у него не было какого-нибудь конкретного адреса в Аризоне. По сложившейся за много лет традиции Изабел Уайлдер (1900–1995), его сестра и первый помощник, осталась на своем посту в их семейном доме в Хамдене, и, чтобы обеспечивать брату прикрытие и отвечать на многочисленные письма, отстукивая на машинке примерно такие же тексты, что приведен в качестве эпиграфа к данной статье.

После восьми дней пути, который по шоссе номер 80 довел Уайлдера от Техаса до Аризоны, в городке под названием Дуглас на американо-мексиканской границе, в 120 милях к юго-востоку от Тусона, его машина приказала долго жить. В 1962 г. Дуглас переживал «золотой век» своей истории в качестве Главного Города компании «Фелпс-Додж» (употребление прописных букв заслуженно) – статус подтверждался тем, что королевские медеплавильни, являвшиеся крупнейшим в мире производством, располагались в двух милях от городка. Это означало, что Уайлдер очутился в центре шахтерского городка в период экономического бума. Почти год он провел здесь – несколько первых месяцев прожил в «Гадсден-отеле», местной достопримечательности, а с августа 1962 года обосновался в маленькой квартирке, которую снял на Двенадцатой улице, в доме 757, в шести минутах ходьбы до «Гадсдена» и в двух милях от границы с Агуа-Приетой, Мексика.

Не забывая о перспективах появления на свет «Дня восьмого», мы должны на минуту представить себе эту маленькую трехкомнатную квартирку на втором этаже дома, в которой нет ни телефона, ни телевизора. Каждый день писатель работал за карточным столом, писал, дремал, слушал музыку на проигрывателе, который купил в конце 1962 года. Он так и не завел ни кошку, ни собаку и не взял с собой из Коннектикута материалы к своим любимым «Поминкам по Финнегану», поэтому пришлось заняться кулинарным искусством и учиться готовить себе ленчи, о чем и сообщал сестре:

«Медленно, очень медленно я расширяю свой репертуар у плиты. Уже распространил его на приготовление сосисок, но пока не вполне успешно. Надрезаю их до середины, варю, потом добавляю кетчуп» (11 ноября 1962 г.).