Депрессионизм

Немало высоких чувств,

Но от сего высочества

Хочется отступиться.

БЕЗ ОТВЕТА

Мысли видны в глазах,

В моих же – чёрные точки;

Что-то хотел сказать,

Только не помню точно.

Что-то хотел спросить,

Но у кого – не знаю,

Не с кем поговорить:

Я их не понимаю.

Что-то хотел найти

В мягкой лазури света,

В блеклой её тени

Не разглядев ответа.

Что-то ещё искал,

Но не нашёл – печально:

Просто не представлял,

Что это всё случайно.

* * *

Ну здравствуй,

Друг мой,

Здравствуй,

Что ты так грустно смотришь

В холодный вечер ненастный,

Когда вьюжит снег за окном?

Стоишь у порога,

Не входишь,

И молча

Глаза отводишь, –

Скажи мне, какая тревога

Тебя не пускает в мой дом?

Входи, милый друг мой,

Не бойся,

Смотри,

Как огонь мерцает,

Как пламенем, обнимая,

Сжимает поленья с треском.

Ни мало не беспокоясь,

Возьми

То, что ты пожелаешь:

Немного портвейна в бокале,

А может быть, чашку чая, –

И сядь со мной рядом в кресло.

Мой друг,

Расскажи, если хочешь,

О том,

Как в любви одиноко,

О том, как стучится надеждой

Боль в раненом сердце – поведай;

Как чувства её безотрадно

Прольются отчаяньем строчек…

Не плачь, милый друг мой, не надо.

Под шорох заснеженной ночи

Тебя поцелую я нежно

И тихо укутаю пледом.

УТЁС

Как странно,

Как странно:

Все как-то живут,

Куда-то идут, занимаются чем-то, женятся…

Я же в стенах дома глухого сижу,

И вряд ли из жизни моей это куда-то денется.

Как странно,

Как странно…

Стремиться к спасенью…

Но близок к спасению тот,

Кто, видя зарю,

К лучам исходящим свои простирает руки!..

Я же, задвинув портьеры, над тенью своею стою,

Ведь в полумраке не так различимы муки.

Молиться…

Возможно, поможет, но я не молюсь:

Ни в бога, ни в слово я больше не верю;

Не верю и в то,

Что однажды спасусь,

Стучась в полумраке в закрытые наглухо двери.

Подняться…

Мне надо подняться, но я не встаю.

Мне хочется спрятаться под одеялом в постели:

Там старый утёс…

Я стою на краю,

И носится ветер без всяческой видимой цели.

Как странно,

Как странно:

Здесь как-то живут,

А я погибаю в момент безотчётного страха,

И знаю, что руку мне не подадут,

Но я буду ждать, стоя здесь, до последнего взмаха.

ПОМЕРКШИЙ СИЛУЭТ

Моя утрата,

Ты –

Страшнее всех потерь.

Ты –

Гиблая любовь,

Изранившая душу.

Утрата – значит «нет»,

Но ты со мной,

Послушай:

Моя утрата,

Ты –

Страшнее всех потерь.

Моя разлука,

Ты –

Тоска безликих дней.

Ты –

То, что не вернуть,

Но не покинет душу.

Ушедшего ведь нет,

Но ты со мной,

Послушай:

Моя разлука,

Ты –

Тоска безликих дней.

Моя надежда,

Ты –

Померкший силуэт.

Ты

Превратилась в тень,

Закравшуюся в душу.

Тебя ведь больше нет,

Но ты со мной,

Послушай:

Моя надежда,

Ты –

Померкший силуэт.

ПОСЛУШАЙ, ПОСЛУШАЙ

Послушай, послушай меня, друг мой,

Я не много скажу, ты лишь тихо меня послушай.

Покажу тебе дом я, стоящий в забвеньи, пустой,

Дом, в котором забыты когда-то в нём бывшие души.

В этот дом просто так ты не сможешь войти,

Я тебя проведу, отворив в его комнату двери,

Но из комнаты этой обратно не будет пути,

Так что можешь прилечь на привинченной к полу постели.

Здесь уныло и душно, и тени сползают вдоль стен,

А от сырости в старом матраце холодно;

Потолок закопчён и теснит попадающий в плен

Сквозь железо решёток луч пыльного ржавого золота.

В нем мгновеньем проглянет сквозь призрачный свет

Мир, который покажется нравственным, чистым, гуманным…

И погаснет, как сон, растворяясь во тьме,

Оставляя лишь след исчезающей дымкой туманной…

Над подернутой пеплом, изрытой крестами землей,

Где сжигали дотла пожелтевшие старые книги,

И живыми – замученных страхом людей… –

Их теперь не сжигают: теперь они просто безлики.

Ты один здесь, ты болен, и вера мертва.

Как же ты оказался в чужом, искаженном пространстве,

Где реальность – безумный кошмар, а внутри – пустота,

Что его поглащает, сжимаясь в терновом убранстве.

Ты послушай, послушай меня, мой друг:

Эти стены тебя не оставят уже в покое,

Ты попал в их немой заколдованный круг,

Где лишь тени, склонившись, безмолвно стоят над тобою.

ОДНАЖДЫ УТРОМ

Идёшь по улице

Абсолютно потерянный,

Никому не нужный,

Ничего не радует.

Хочется испариться,

Чтобы все умерли,

Апокалипсис –

То, что надо.

Знаешь, что ты

Ничего не значишь,

Что все не значат,

И будет лишь хуже.

Идёшь и идёшь,

Как будто маяча,

Среди теней,

Искажённых в лужах.

Конечная цель –

Сейчас или позже, –

Конечно, совсем

Не имеет значения.

Жить, сознавая,

Что всё вокруг ложно –

Безоправдательное

Преступление.

НЕЖНОСТЬ

Там, где мир обезличен во тьме,

Где земля огрубела от крови,

Нежность нужно хранить в себе,

Чтоб избавить её от боли;

Чтоб себя оградить от мук

И понять, что надежда – это

Мановение бледных рук,

Оставляющих без ответа.

Для кого же хранить её

И кому подарить с покоем? –

Той, которая вдруг придёт,

Забирая тебя с собою.

Пусть её беспристрастный взгляд

Мановением тонких пальцев

Даст тебе оглянуться назад

И увидеть себя скитальцем,

Одиноко бредущим во мгле,

Потерявшим доверие к людям,

Не оставившим на земле

Ничего, что она погубит.

Даже той, что любила тебя

Так, как любят однажды на свете,

Не поверил. Безмолвный сентябрь.

Онемевшие листья и ветер.

БЕЗ ЭПИЛОГА

Начну без излишних идей,

Без всякого там пролога:

Я ненавижу людей,

Я ненавижу бога.

Как умудрился создать