Дербенд-Наме

Арабский текст этого документа был получен Казем-Беком в тридцатых годах от ученого дербендского друга своего, Хаджи-Молла-Таги, который списал его с особой бумаги, найденной им посреди старинной арабской рукописи. «Записка эта, – говорит П. К. Услар, – несомненным образом свидетельствует о существовании подробной истории Дагестана, объемлющей период времени от первого появления арабских завоевателей до конца XIV века, быть может, еще далее. О том, что происходило в Нагорном Дагестане до самого начала XVIII века, мы ничего не знаем или знаем крайне мало, в виде урывков. Нет надобности говорить, какой значительный пробел в нашем знании могла бы пополнить эта история. Важность её сознал Казем-Бек и употребил все старания к ее отысканию. Но розыски его оказались безуспешными. В настоящее время (1871), в самом Дагестане, – частью из русских, частью из туземцев, – составился кружок людей, принимающих живое участие в расследовании истории края. Они не могли не обратить внимания на отыскание указанной Казем-Беком истории Дагестана. Но и их старания до сих пор оказываются безуспешными. Быть можетъ, эта история скрыта в сундуке какого-либо горского ученого, который ревниво охраняет ее от нескромных взоров. Такое явление не редкость на той ступени, на которой покуда находится еще туземная ученость. „Еще хуже, если история эта попала в руки безграмотного невежды“, – говорит Услар, и в заключение не только высказывает глубокую веру в существование предполагаемой им книги, но и не теряет надежды когда-либо отыскать ее. Почти такого же мнения и Казем-Бек; разница лишь в том, что историческую записку, о которой идет речь, он полагает введением в полную историю Дагестана, а Услар более склонен думать, что это есть извлечение из истории, составленное с предвзятою целью поднять в общественном мнении некоторых владетелей, происходящих от дядей пророка и, напротив, поколебать уважение к ханам Аварии, которые не могут иметь притязаний на столь знаменитое происхождение…»

Но эти предположения и надежды едва ли основательны. Мы со своей стороны более чем сомневаемся в существовании когда-либо «полной истории Дагестана», и вот почему:

В конце шестидесятых и в начале семидесятых годов мы сами принадлежали в Дагестане к тому кружку, о котором говорит барон Услар, и приложили столько стараний к отысканию этой истории, что, несомненно, набрели бы, по крайней мере, на ее след, если бы когда-либо она существовала. Но старания наши оказались не совсем бесплодными в другом отношении. Мы убедились тогда, что так называемое «извлечение» из истории Мухаммеда-Рафи хорошо известно всем ученым Дагестана и распространено в этом крае во множестве списков, небольшая разница которых легко объясняется ошибками и недоразумениями переписчиков. Тогда же оказалось, что ни один из ученых даже не слышал о существовании более полной истории Дагестана[122], и они тем более не допускали мысли, чтобы она ревниво охранялась кем-либо «от нескромных взоров», что подобное отношение к книгам совершенно не в ходу в горах. Столь же мало выдерживает критику другое предположение П. К. Услара, что мнимое извлечение могло быть составлено в интересах некоторых владетелей Дагестана и с целью «поколебать в глазах народа уважение к Хану Аварскому который, хотя и был самый могущественный из них, но не мог, подобно им, иметь притязания на знаменитое происхождение от дядей пророка». Это опровергается уже тем, что сочинение Мухаммеда-Рафи распространено главным образом в Аварии и что лучшим его экземпляром считается список, каллиграфически воспроизведенный, по всей вероятности, несколько веков тому назад, на последних страницах Корана, хранящегося, как общественное достояние, на гробницах шейха-Абумуслима, в Хунзахе, в бывшей столице Аварских ханов. Эти могущественные ханы имели полную возможность уничтожить подобную рукопись, да и не преминули бы это сделать, если бы она сколько-нибудь посягала на их достоинство. Напротив они, как известно, гордились тем, что ведут свой род не от пришлых арабов, и что царствовали в стране за много еще веков до их появления.