Читаем Дерек Джармен полностью

Видеоряд в «Блю» совершенно абстрактный, основанный на International Klein Blue — «международном синем» Кляйна. Таким образом, успех или неудача фильма должны были стать результатом его сочетания с очень насыщенной и неабстрактной звуковой дорожкой, основанной на состоянии смертельной болезни. После завершения он был провозглашен своим создателем «первым полнометражным фильмом, который охватывает интеллектуальный императив абстракции; он печальный, смешной и грустный; фильм подходит к границам известного мира ‹…› Фильм посвящен HB и всем истинным любовникам» (2 марта 1993 года)[252]. Этот фильм — вызывающий дрожь плач о поколении, сраженном СПИДом, а также выражение нелегких мыслей человека, который сталкивается с постоянной необходимостью лечения и которого ждет скорая смерть. Кроме того, тоска фильма сосредоточена на том чувстве цвета, который рассматривается по выражению Ива Кляйна, как цвет «универсальной любви, в которой купается Человек»[253]. С 1993 года «Блю» стал фильмом, который был принят лучше, чем все остальные фильмы Дерека. Он заслужил овации на кинофестивалях в Эдинбурге и Венеции и стал бесспорным кандидатом на получение первого приза Райнера-Вернера Фассбиндера за «необычайный художественный труд»[254] в Германии в сентябре 1993 года. Полученные призовые деньги освободили Дерека от финансовых волнений: теперь он не должен был беспокоиться о том, как, будучи не в состоянии работать, он сможет заплатить за последние пять месяцев смертельной болезни.

Поскольку я хотел бы утверждать, что весь саундтрек «Блю» (включая звуковые эффекты и кажущиеся прозаическими отрывки) суммарно является поэмой, нам нужно на этом этапе оглянуться назад, чтобы лучше поместить это утверждение в контекст. Я хотел бы заявить, что в центре творческой деятельности Дерека всегда лежала поэзия. Но как это доказать?

Некоторые стихи, вошедшие в сборник стихотворений Дерека, «Палец во рту у рыбы» (1972) датируются, судя по их названиям, 1964 годом. В середине 1970-х Дерек написал сценарий «Джона Ди», некоторые стихотворения из которого вошли в елизаветинские эпизоды «Юбилея» (1978). В работе над «Бурей», «Разговором с ангелами» и «Эдуардом II» он обращался к чужой поэзии и показал необыкновенное мастерство в нарезке стихотворных текстов поп-песен для видеоряда в музыкальных клипах; и нечто подобное он сделал с классической музыкой в сегменте для «Арии». Начиная с «Дэнсинг Ледж» (1984) все его прозаические воспоминания включают стихи, в том числе и последний дневник, «Улыбаясь в замедленном движении», опустошающая медитация о жизни со СПИДом, «как тикают часы». Я уже утверждал, что слова в черной серии картин могут быть связаны в вербально-пространственную поверхность и контекстную чувствительность графической поэзии. В записных книжках для фильма «Прощание с Англией» Дерек собственноручно пометил закадровый текст как «поэзию» и в «Улыбаясь в замедленном движении» он говорит о фильме «Сад», что в нем «есть стихотворения, поэтический нарратив»[255]. В книге «На рожон» он объяснил фильм «Прощание с Англией» похожими терминами: «[фильм] работает с изображением и звуком, на языке, который ближе к поэзии, чем к прозе» (с. 185–187)[256]. В интервью Симону Филду Дерек утверждал, что «„Разговор с ангелами“ — это не нарратив, это поэзия».

Эти утверждения можно рассмотреть, взяв в качестве примера закадровый отрывок «Император Хирохито» из «Прощания с Англией». Он начинается словами: The sad old emperor bent beneath his black top hat smiles In the deathly sunlit silence[257]. Немедленно мы замечаем тонкую музыку, вызванную аллитерацией ‘s’ (семь раз) и ‘b’ (три раза) и ассонанс из ‘а’ (sad, black, hat) и ‘i’ (smiles, silence). Эти схемы позволяют подчеркнуть образность, меланхоличную и зловещую одновременно. Закадровый текст продолжается восьмисложным стихом:

The lady next door to me saysTHERE HE IS! THERE’S HIROHITOAND HIS EMPRESS NAGASAKELook! Johnny look! They’re playing theFuneral March for the RoyalDoulton. He stole the patterns wayback when you were a little boy ‹…›[258]

И во всем этом отрывке мы слышим печальный музыкальный напев на основе повторения подобных гласных звуков в словах lady, next, says, there, there, empress, playing, way, when.

Без особого труда можно найти и еще один пример:

Перейти на страницу:

Все книги серии Критические биографии

Сергей Эйзенштейн
Сергей Эйзенштейн

Сергей Михайлович Эйзенштейн (1898–1948) считается одним из величайших режиссеров мирового кино за все время его существования. Кроме того, за последние десятилетия его фигура приобрела дополнительные измерения: появляются все новые и новые материалы, в которых Эйзенштейн предстает как историк и теоретик кино, искусствовед, философ, педагог, художник.Работа британского исследователя Майка О'Махоуни представляет собой краткое введение в биографию этого Леонардо советской эпохи. Автор прежде всего сосредоточивает внимание на киноработах режиссера, на процессе их создания и на их восприятии современниками, а также на политическом, социальном и культурном контексте первой половины XX века, без которого невозможно составить полноценное представление о творчестве и судьбе Эйзенштейна.

Майк О'Махоуни

Публицистика
Эрик Сати
Эрик Сати

Эрик Сати (1866–1925) – авангардный композитор, мистик, дадаист, богемный гимнопедист Монмартра, а также легендарный Вельветовый джентльмен, заслуженно является иконой модернизма. Будучи «музыкальным эксцентриком», он переосмыслил композиторское искусство и выявил новые методы художественного выражения. Но, по словам Мэри Э. Дэвис, автора книги, «Сати важен не только для авангарда, но и для фигур, полностью вписанных в музыкальный мейнстрим – например, для Клода Дебюсси и Игоря Стравинского», а его персона давно заняла особое место в музыкальной истории человечества.Настоящая биография не только исследует жизнь композитора, но и изучает феномен «намеренного слияния публичного образа и художественного дара» Сати, а также дает исчерпывающий портрет современной ему эпохи.

Мэри Э. Дэвис

Музыка / Научпоп / Документальное

Похожие книги

Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
Искусство жизни
Искусство жизни

«Искусство есть искусство жить» – формула, которой Андрей Белый, enfant terrible, определил в свое время сущность искусства, – является по сути квинтэссенцией определенной поэтики поведения. История «искусства жить» в России берет начало в истязаниях смехом во времена Ивана Грозного, но теоретическое обоснование оно получило позже, в эпоху романтизма, а затем символизма. Эта книга посвящена жанрам, в которых текст и тело сливаются в единое целое: смеховым сообществам, формировавшим с помощью групповых инсценировок и приватных текстов своего рода параллельную, альтернативную действительность, противопоставляемую официальной; царствам лжи, возникавшим ex nihilo лишь за счет силы слова; литературным мистификациям, при которых между автором и текстом возникает еще один, псевдоавторский пласт; романам с ключом, в которых действительное и фикциональное переплетаются друг с другом, обретая или изобретая при этом собственную жизнь и действительность. Вслед за московской школой культурной семиотики и американской poetics of culture автор книги создает свою теорию жизнетворчества.

Шамма Шахадат

Искусствоведение
Учение о подобии
Учение о подобии

«Учение о подобии: медиаэстетические произведения» — сборник главных работ Вальтера Беньямина. Эссе «О понятии истории» с прилегающим к нему «Теолого-политическим фрагментом» утверждает неспособность понять историю и политику без теологии, и то, что теология как управляла так и управляет (сокровенно) историческим процессом, говорит о слабой мессианской силе (идея, которая изменила понимание истории, эсхатологии и пр.наверноеуже навсегда), о том, что Царство Божие не Цель, а Конец истории (важнейшая мысль для понимания Спасения и той же эсхатологии и её отношении к телеологии, к прогрессу и т. д.).В эссе «К критике насилия» помимо собственно философии насилия дается разграничение кровавого мифического насилия и бескровного божественного насилия.В заметках «Капитализм как религия» Беньямин утверждает, что протестантизм не порождает капитализм, а напротив — капитализм замещает, ликвидирует христианство.В эссе «О программе грядущей философии» утверждается что всякая грядущая философия должна быть кантианской, при том, однако, что кантианское понятие опыта должно быть расширенно: с толькофизикалисткогодо эстетического, экзистенциального, мистического, религиозного.

Вальтер Беньямин

Искусствоведение
Дягилев
Дягилев

Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) обладал неуемной энергией и многочисленными талантами: писал статьи, выпускал журнал, прекрасно знал живопись и отбирал картины для выставок, коллекционировал старые книги и рукописи и стал первым русским импресарио мирового уровня. Благодаря ему Европа познакомилась с русским художественным и театральным искусством. С его именем неразрывно связаны оперные и балетные Русские сезоны. Организаторские способности Дягилева были поистине безграничны: его труппа выступала в самых престижных театральных залах, над спектаклями работали известнейшие музыканты и художники. Он открыл гений Стравинского и Прокофьева, Нижинского и Лифаря. Он был представлен венценосным особам и восхищался искусством бродячих танцоров. Дягилев полжизни провел за границей, постоянно путешествовал с труппой и близкими людьми по европейским столицам, ежегодно приезжал в обожаемую им Венецию, где и умер, не сумев совладать с тоской по оставленной России. Сергей Павлович слыл галантным «шармером», которому покровительствовали меценаты, дружил с Александром Бенуа, Коко Шанель и Пабло Пикассо, а в работе был «диктатором», подчинившим своей воле коллектив Русского балета, перекраивавшим либретто, наблюдавшим за ходом репетиций и монтажом декораций, — одним словом, Маэстро.

Наталия Дмитриевна Чернышова-Мельник

Биографии и Мемуары / Искусствоведение / Документальное