Детектив и политика 1992 №1(17)

Тут он осекся, заметив, что последняя фраза вызвала живой интерес у той части зала, которая не имела чекистского образования. Занятый рыбкой Петр Захарович продолжал громко отстаивать зашатавшуюся офицерскую честь:

— Как и у всей супердержавы, у меня, конечно, есть определенные проблемы с качеством. Зато с количеством все в порядке.

— То-то твои ухари уже по третьему кругу своих друзей закладывают, — понизив голос, уколол старого агентуриста Аркадий Алексеевич. — Нам шпионов ловить надо, а не кухонных антисоветчиков выявлять. Скажи, кто теперь Солженицына не читает?

— Я не читаю.

— Потому что сапожник. Противника надо знать.

— Команды не было, — парировал Тараскин. — Сам-то когда успеваешь? Мы же с тобой почти каждый вечер на четвереньках!

— Ну, хватит трепаться.

Хабалов поставил пустую кружку рядом с рыбьими потрохами и бесформенным ломтем ржаной мякоти. Тараскин, расценивший финал беседы как торжество своей логики, сделал то же самое.

Они помыли руки под краном не имевшего дверей туалета и, протиснувшись через гудящую толпу, вышли на свежий воздух.

Как старые служаки, которым чувство ответственности было знакомо не понаслышке, они в рабочее время никогда не тратили на пивняк более часа вместе с дорогой туда и обратно.

На подходе к Малой Лубянке то же чувство подсказало Аркадию Алексеевичу не оригинальный, но вполне эффективный способ решения задачи, поставленной Губановым.

— Вот что, Тараскин, — сказал он приятелю. — Пускай Градов зайдет в кассу взаимопомощи, поскольку мы с тобой свои лимиты там на год вперед выбрали. Вечером закатимся в кабак и захватим с собой Витьку Шейкина из „пятерки“. Его отдел поэтов пасет. Я с ним сам созвонюсь, а тебя от визита к нему освобождаю. Пойдем-ка перекурим, а потом в столовую. Самое время для кислых щей.

— Гениально, шеф, — воспрянул духом раскисший по дороге в управление Тараскин и довольно потер руки, пахнувшие ставридой и хозяйственным мылом. Инициатива начальника освобождала его от переговоров с Пятой службой и всю ответственность за их результат возлагала на Хабалова.

Секретно

Экз. № 2

Справка

Мною проведена встреча с начальником отдела Пятой службы тов. Шейниным В.В. Последний ознакомился с подборкой стихов агента „Циника“ с целью решения вопроса о возможности их публикации для укрепления агентурных отношений и оказания материальной помощи „Цинику“ в форме гонорара. Вопрос решен положительно.

Публикация будет осуществлена при содействии агента „Лермонтова“, известного советского поэта. Личное знакомство двух агентов без их взаимной расшифровки планируется организовать следующим образом.

Тов. Шейкин предложит состоящему у него на связи „Лермонтову“ использовать имеющиеся у него возможности для публикации интересующего нас сборника стихов, автор которых высказывает намерение выехать на постоянное жительство в Израиль, если его поэтический талант не найдет признания на Родине. „Лермонтову“ будет разъяснено, что сверхзадачей органов КГБ является борьба за каждого советского человека, которая в данном конкретном случае сочетается с решением вопросов государственной важности в силу осведомленности автора стихов в секретных сведениях.

Изложенная легенда основана на реальных фактах, известных окружению „Циника“.

„Цинику“ будет предложено посетить „Лермонтова“ по месту работы последнего. По договоренности с Пятой службой, ему будет сообщено, что „Лермонтов“ якобы является объектом проверки органов КГБ как близкая связь одного из диссидентов. При этом будет подчеркнуто, что именно последнее обстоятельство может сыграть положительную роль в решении „Лермонтовым“ вопроса об оказании содействия „Цинику“.

Зам. начальника отделения капитан П.З.Тараскин.

Резолюция начальника службы: „На вашей линии нужен не поэт, а отказник. Работайте в этом направлении. От публикаций воздержитесь. А. Борков“.

Служебное положение

Когда давным-давно Эдуард Борисович встречался со своей будущей женой Кларочкой, он всякий раз ощущал неистребимый запах аптеки, исходивший от одежды, в которой она ездила на работу. После женитьбы он довольно быстро привык к нему и уже совершенно не замечал. Впоследствии точно так же свыкся он с атмосферой КГБ, и скоро то, что поначалу казалось ему странным, неестественным и даже ужасным, не вызывало у него излишних эмоций.

Разумеется, если бы реально запахло массовыми репрессиями, Губанов нашел бы способ уйти из органов. Но, слава Богу, до них дело не доходило. К тому же кто-то в этой стране Должен был заниматься госбезопасностью. Эдуард Борисович Россию любил, а природная гибкость ума и годы работы в контрразведке сделали из него профессионала.

Берию с его сатрапами он не застал, а те сотрудники, которые начинали при них, не были похожи на дегенератов и дело свое знали. Кларочка была права, когда говорила, что этим исполнителям повезло и их попросту не успели пустить в распыл те, что сочиняли для них сумасбродные планы разоблачения „врагов народа“.