Детектив и политика. Выпуск 3, 1989

Вот уж не думал, что мне когда-нибудь придется взрывать мечеть Омара. Гора Мориа была несправедливо отобрана у моего народа римлянами еще в 70 году нашей эры, когда они безжалостно разрушили Храм — еврейское чудо древнего мира, но террористом я не был и становиться им не хотел.

Правда, моя роль в не до конца ясных мне планах Горди была чисто подсобной — я должен был, как оруженосец, помочь ему доставить на место пять пластиковых бомб. Эти пластиковые бомбы мы получили от одноглазого араба на ферме неподалеку от Джабы. Этот же араб продал Горди за девять тысяч долларов капсюли, взрыватели замедленного действия и другую взрывную технику.

Мы сидели на ферме этого араба и ждали. Интересно, откуда у Горди такие деньги? И почему Шин Бет до сих пор не арестовал его? А может, потому, что не хочет? Кто же за нами приедет?

— А если пострадают люди? — спросил я у Горди.

— Никто не пострадает. Только бог распоряжается жизнью людей.

Пострадаешь только ты, подумал я про себя.

Когда стемнело, к ферме подъехал автофургон, из которого вышел преподобный Джон Амброуз Кракауэр. За ним с видеокамерой семенила женщина.

Мне стало ясно, откуда у Горди деньги. Только зачем все это надо Кракауэру?

Когда мы погрузили вещи в фургон и тронулись, я получил ответ и на этот вопрос.

— Видите ли, Иисус, мы с мисс Сайзмор сегодня должны покинуть священную землю и вылететь в Америку. Я бы хотел взять у вас последнее интервью.

И тут я вспомнил слова Липски о том, что за "паблисити" Кракауэр мать родную продаст.

— Скажи нам и нашим телезрителям, Иисус, молодой пророк, призванный богом, веришь ли ты в то, что еще наше поколение увидит Армагеддон[18]?

— Насчет Армагеддона я не знаю, — Горди нахмурился, мешало стрекотание камеры. — Я жду мессию.

— А как ты думаешь, кто сказал: "Теперь уже недолго осталось ждать. Иезекииль говорит, что бог прольет огонь и серу на врагов народа божия. Это значит, что они будут уничтожены ядерным оружием"?

Горди недоуменно покачал головой.

— Это сказал Рональд Рейган в тысяча девятьсот семьдесят первом году. А в тысяча девятьсот восьмидесятом году он сказал, что "уже наше поколение может увидеть Армагеддон". Ты согласен, Иисус?

— Да, согласен.

— Где мы оставим фургон? — спросил я у Горди.

— У гробницы Захарии. Когда совсем стемнеет, я заброшу веревку наверх и поднимусь по Восточной стене. Там так высоко, что никто и не думает ставить там охрану. А потом мы спустимся и выйдем через Двойные ворота.

— А я поднимусь за тобой.

— Если сможешь. Пока я прикрепляю взрывчатку.

— Прекрасно. — План был совершенно безумным, но таким же был и его автор.

— Остановите, пожалуйста, машину, — обратился я к Кракауэру. Преподобный посмотрел на меня подозрительно. — Мне надо срочно справить маленькую нужду.

Кракауэр нахмурился.

— А вы не можете потерпеть, мистер Вулф? Мы уже почти приехали. — Машина приближалась к Меа шаариму.

— Нет, не могу. Так прихватило, что мочи нет.

— Только быстрее. Эндрю, проводи мистера Вулфа. Смотри, чтобы он… не потерялся.

Машина остановилась, и я вышел из нее в сопровождении здоровяка-блондина, который, видимо, служил у Кракауэра и шофером и телохранителем. Мы подошли к заведению Ребе Ареле, и я вошел внутрь. Я поднялся на второй этаж, где человек десять при блеклом свете читали талмудические книги. Я шел уверенно, будто отлично знал, куда иду. Эндрю не отставал от меня ни на шаг. Наконец мы оказались в длинном, почти пустом коридоре, какой-то хмурый подросток мыл пол хлоркой. Я в нерешительности остановился.

— Эй, приятель, ты, похоже, улизнуть хочешь, — сказал Эндрю, взяв меня за руку. — А ну, пошли. — И он потянул меня к выходу. Хватка у него была железная. Когда мы поравнялись с подростком, я выхватил у него из рук склянку с дезинфицирующим раствором и плеснул в лицо Эндрю. Он заорал от боли, выпустил мою руку и согнулся. Я со всей мочи ударил его ногой в пах.

Подросток стоял с расширенными от ужаса глазами.

— Дрянной человек, — сказал я. — Когда он придет в себя, промой ему глаза водой с мылом. — Потрепав мальчишку по голове, я стал спускаться по лестнице.

Выйдя с черного хода из здания, я осторожно подошел к автофургону. Вокруг ни души. Машина была пуста. Я заглянул в холодильник. Половина взрывчатки исчезла. Черт возьми!

Времени на раздумья не было. Я выбежал на улицу и остановил такси.

— К Восточной стене, — сказал я таксисту.

Через пару минут мы уже были на месте. Восточная стена, под которой велись раскопки нескольких гробниц, блестела под лучами прожекторов. Горди на ней не было. Значит, он обманул и Кракауэра, и меня. Где же он может быть? И тут я вспомнил, что он упомянул Двойные ворота.

— К Двойным воротам, — приказал я таксисту.

— Двойные ворота, — сказал таксист через минуту, кивая куда-то за Навозные ворота, где велись археологические раскопки. — Правда, они закрыты.