Дети

Группа школьников окружила Лиду, разглядывая газетное объявление.

– Дайте мне! – сказал предводитель. Выхватив газету, он стал читать вслух:

«Наша соотечественница, молодая, талантливая, очаровательная певица… Мы горды объявить о ее прибытии в Шанхай»…

– Кто это мы? – выкрикнул с негодованием школьник поменьше. – Подумаешь: горды! Мне всё равно!

– Не перебивай! – кратко приказал старший.

– Мы – значит культурные русские в Шанхае, – скромно пояснила Лида.

– «Блестящий талант, ученица знаменитой оперной певицы императорской сцены госпожи Мануйловой, – продолжалось чтение. – Мы счастливы иметь еще одно доказательство, что жива Россия, хотя и за границей, что, несмотря на нашу трагическую судьбу изгнанников, лучшие из наших детей поддерживают наше былое величие перед изумленными взорами иностранцев. Добро пожаловать, русский талант! Привет тебе, русское дитя! Мы счастливы до слез»…

Читая, он, время от времени, бросал взгляд на Лиду, и в этом взгляде росла очарованность ею.

– Слыхали? – спросила Лида, когда закончилось чтение, и протянула руку за газетой.

– Позвольте! Минутку! – вежливо попросил чтец, которому, как видно, не хотелось расстаться с газетой.

Он смотрел то на карточку, то на Лиду, сверяя сходство. Повторив этот маневр несколько раз, он с вежливым поклоном возвратил газету Лиде.

– Все правильно, мадам. С подлинным верно. Это – вы, мадам. Благодарю вас, мадам.

Толпа мальчишек в изумлении наблюдала необычайное поведение своего вождя.

– Хотите, я дам вам бесплатный билет на мой концерт? – великодушно предложила ему Лида. – У меня осталось три.

– Мне! Мне тоже! Дайте и мне! – раздались голоса.

– Молчать! – кратко распорядился старший. Взяв билет из рук Лиды, он церемонно поклонился. – Благодарю мадам! Сочту за честь присутствовать на вашем концерте.

Мальчишки наблюдали превращение вождя в рыцаря, раскрыв от изумления рты.

– А им билеты? – спросила Лида. – Вот еще два!

– Не наносите себе ущерба, мадам! – рассыпался в любезностях рыцарь, – Вся наша группа будет на концерте, и мы купим билеты. Мадам, не смею вас задерживать, на вас лежит тяжелая ответственность…

– Да может она плохо поет? – выкрикнул из толпы маленький скептик. – Провалит концерт!

– Не надейся на это, ангел! – сказала Лида со сладкой улыбкой.

– Впрочем, если ты ничего не понимаешь в пении…

– Да что она расхвасталась! – зашипел мальчик, уронивший картон. – Я играю на скрипке, да не хвастаюсь же…

– Да? – иронически спросила Лида. – На скрипке! Если ты и играешь, едва ли у тебя есть хоть маленький талант. Какой же настоящий артист будет заниматься этим? – и она с презрением помахала картоном перед самым его лицом. – Это грубо, зло, глупо.

Только идиот может так тешиться. Настоящий артист прежде всего благороден, великодушен. Он – «возвышен душою», – повторяла она урок госпожи Мануйловой. – К тому же вообще гадко преследовать женщину, которая, вдобавок, не сделала тебе никакого зла. Я попрошу вас, – обратилась она к старшему, – вы, кажется, разумнее остальных… Если, конечно, вы имеете над этой ватагой какую-либо власть, остановите эти злые мальчишеские шалости. Оставьте госпожу Милицу в покое. Этим вы мне окажете личную услугу. Мадам Милица была другом моей покойной бабушки… Пожалуйста.

– Будет сделано, – вспыхнув раскланивался рыцарь.

Движением руки Лида подозвала рикшу.

– До свидания, молодые люди!

– Пленительная! – прошептал старший. В этот момент из мальчишки он превратился в юношу. В его сердце загоралась первая любовь. – Пленительная!

Так закончились преследования мадам Милицы.

Вечером она нашла свое объявление в порядке.

То же произошло на следующий день, и еще на следующий. Злые шутки над ней прекратились. Она не знала причины и не интересовалась ее узнать.

Глава шестая

Следующий по программе был визит к Владимиру Платову.

Накануне Лида получила длинное и обстоятельное письмо от Глафиры. Описывалась свадьба, сборы в Австралию, планы на будущее. Не имея возможности заехать в Шанхай, на что нужны были особые визы, Глафира горевала, что ей не удастся попрощаться с братом. Она просила Лиду навестить поскорее Володю, всё-всё ему рассказать, обо всем его расспросить, всё заметить и потом всё подробно ей описать: как он выглядит, как живет, как одет, какая у него комната. «Он, как будто, чего-то не договаривает в своих письмах, что-то скрывает, и я беспокоюсь, – заканчивала она, – вся надежда на тебя, на твою наблюдательность и откровенность».

И вот Лида отправилась исполнять это поручение. Она еще раньше оповестила Володю о своем визите, не указав, однако, точно времени: «как только найдется свободная минутка».

В три часа дня она шла по длинному коридору «Европейских меблированных комнат», ища номер Володи. Откуда-то издали доносился молодой женский голос, веселый и задорный, громкий смех, взвизгивание; слышно было, как падали какие-то вещи, что-то разбилось, затем раздался мужской голос, что-то объясняющий и в чем-то уговаривающий.

Тут и была комната Володи.