Дети

Лида даже заколебалась, прежде чем постучать. Но стучать ей пришлось несколько раз. Из-за оживленного движения и шума внутри комнаты стука ее не было слышно.

Наконец, дверь открыл Володя. Высокий и стройный, он был, пожалуй, самым красивым из всей семьи Платовых. Увидя Лиду, он смутился. Он сразу узнал ее, так как Глафира в письме дала подробное описание наружности Лиды и ее костюма. Позади его, не обращая внимания на присутствие постороннего человека, девушка в китайской вышитой пижаме выделывала какие-то рискованные, очевидно, балетные пируэты. Носком туфельки она старалась сбросить с гвоздя небольшую картину, подвешенную, очевидно, для ее упражнений, под самым потолком. Девушка была красивая, белокурая, стройная, гибкая. Что-то беззаботно веселое, бесшабашное было во всех ее движениях, восклицаниях, в смехе, в выражении лица.

– Лара! Лариса! – старался успокоить ее Володя.

Увидев Лиду, она крикнула ей – Hello! – и снова принялась за свои пируэты, сбив, наконец, картину, которая с шумом упала на пол. Тут она остановилась, чтоб передохнуть, но в покое пребывала лишь одно мгновение.

– Володька! Идея! Нет, какая идея! – закричала она, как будто бы в доме был пожар, и, обернувшись к Лиде, попросила: – Дорогуша, одолжите мне ваш костюм часа на два!

Она стояла перед Лидой, как-то по-детски раскрыв рот, ожидая ответа. Растерявшись, и Лида стояла неподвижно, глядя на Ларису и тоже раскрыв рот. Но новый припадок энергии тут же овладел Ларисой. Схватив Лиду за руки, она стала быстро кружиться с нею по комнате, напевая какой-то вальс. Комната была мала. Володя бегал за ними, стараясь поймать и остановить Ларису. Наконец, она в изнеможении выпустила Лидины руки. Лида упала в кресло, полуживая от усталости и изумления. Но Лариса уже опять была на ногах.

– Выйди на минутку! – крикнула она Володе, выталкивая его в коридор и запирая за ним дверь. Затем она кинулась к Лиде и начала расстегивать ее жакет, сдергивать с нее юбку.

– Вот удача! – весело говорила она, как будто и не замечая сопротивления Лиды, – Мы – одного роста. Ваш костюм будет мне совсем впору, словно мой собственный. Я уж давно ищу, у кого бы одолжить верхнее платье… Ни у кого из наших артисток нету костюма…

– Позвольте – бормотала Лида, – я не понимаю. Что вы хотите делать? Зачем вам мой костюм? Как же я останусь?..

Но костюм с нее уже был снят, и Лариса весело объясняла:

– Милуша, мы собираемся венчаться…

– Кто?

– Я и Володька. Вы ничего не имеете против?

– Кто? Я?

– Вы.

– Я ничего не имею против.

– Тогда давайте костюм, симпатюша. На два часа, не больше. Мы сходим «объявиться» к священнику, чтобы назначить день венчания.

Лида вспомнила Глафиру, Платовых. Она представила себе их отношение к такому браку.

– Но зачем так торопиться? – начала она неуверенно, краснея, чувствуя, что говорит не то и не так.

Лариса бросила на нее подозрительный взгляд.

– А вы чем тут заинтересованы, миледи?

Лида смутилась.

– Я? Ничем. Но вы меня раздели…

– Я дам вам надеть купальный халат, пока… Я ведь только схожу с Володькой к попу – и сейчас же обратно. Мне нечего надеть, чтобы днем выйти на улицу.

– Но к священнику можно идти в каком угодно платье.

– Цыпленок! В платье? Но к нему нельзя идти без платья.

А у меня нет ничего, кроме этой роскошной пижамы, роскошная, правда? – да еще черных перчаток. Вы знаете, я – прима-балерина в кабаре «Черная перчатка».

– Но в каком туалете вы там танцуете?

– Туалете? В черных перчатках.

Лида раскрыла рот.

– Только в черных перчатках, – поясняла Лариса. – Черные перчатки – и больше ничего.

Лида отступила на шаг.

– Что ж, – сердито заговорила Лариса, – вы воображаете, что примы выступают в костюме из английского твида плюс меховое пальто? Да? – она наступала на Лиду, размахивая Лидиной юбкой.

– Я… не думаю ничего, – спешила отступить Лида. – Пожалуйста, берите костюм… только верните… потом. Мне надо домой.

– А вы снимите и блузку и комбинацию. Вот! – и она бросила Лиде купальный халат.

– Но как же вы днем ходите по улице? – спросила Лида.

– Днем? Днем я не хожу по улицам. Днем я сижу дома.

Лиде, любившей солнце, стало вдруг бесконечно жаль Ларису, а та продолжала. – Я – ночная птица, и у меня подходящий гардероб, но он – у антрепренера, нам не выдают на руки. У меня есть полный костюм летучей мыши, трико «золотая рыбка» из золотых чешуек, и манто «вечерняя заря» из розовых страусовых перьев. Но мечтаю я о белье. Как разбогатею, накуплю себе, прежде всего, белья.

Володя стучал в дверь. Лариса не обращала на это никакого внимания.

– Ах, как приятно одеться! – восклицала она, надевая Лидины вещи. – Как благородно себя чувствуешь в хорошем костюме. Английский! – Вся в движении, она была уже одета, напудрена, причесана. На голые ноги она надела черные бархатные туфли с серебряной мишурой, – Пока, дорогуша! – и она выпорхнула в коридор к Володе. Смеясь и крича, она тащила его куда-то. Вскоре их голоса замолкли. Наступила, наконец, тишина. Лида осталась одна, в старом купальном халате Володи.