Дети кицунэ

– В городе всегда было три клана, – рассказывала Ран. – Таких, самых влиятельных. Кацусима оставались в стороне, и… знаешь, у них это чуть ли не главной идеей было. Исследования, наука, образование. Поэтому ни у нас, и в доме Химицу их всерьёз не воспринимали, как соперников. Часто сотрудничали. Мы с ними на праздниках обычно виделись, понимаешь? А вот Айхао и Химицу соперничали за доверие даймё. За статус «первого клана в городе». Сферы влияния делили. Айхао, например, устроил своих людей среди начальства городской стражи, а Химицу – среди советников даймё…

– Ладно, с этим понятно, – буркнула я. – А что ты вообще знаешь о доме Химицу? Чем они известны?

– Химицу известны тем, что всегда работают втихую. Часто – не своими руками. Моя мать всегда говорила, что это очень нечистые люди – они готовы даже с нечистью повестись, чтобы добавиться власти. Я слышала даже, госпожа Эцуко – сама из нечистых…

– Вполне может быть правдой. Нобу говорил, она с ним из одного города. А город Нобу снесло после хякки-ягё. Может быть, Эцуко появилась тогда же…

В прихожей послышался шум – вернулся Керо. Время клонилось к вечеру, и я уже начинала всерьёз переживать, что он не придёт, только никакие страхи это возвращение не убавило.

Его заставили смыть краску. Распустили косу, подстригли волосы – теперь, в распущенном виде, они едва-едва спадали бы ниже плеч, – одели в «приличную» одежду. На нас Керо взглянул лишь мельком. Оставив меч на подставке, свернул в мастерскую. Кажется, свои старые вещи он притащил в отдельном узелке.

– Керо, ты в порядке? – робко спросила я, юркнув вслед за ним. – Ты…

– Ты не говорила, где мы прячемся? – Керо принялся вытряхивать вещи из узелка. – Он сюда не придёт?

– Нет, конечно нет…

– Отвернись, пожалуйста.

Я послушалась. Керо принялся переодеваться.

– Ты не ответил на первый вопрос. Ты в порядке?

Он промолчал. Я решила выждать, пока он соберётся. Приметила перед собой маленькое зеркало. Не удержалась от улыбки. Переодеваясь, Керо выглядел до ужаса сосредоточенным – не было ничего удивительного в том, что он не заметил моего вопроса. Когда накинул хаори, я повернулась. Теперь приятель взялся за гребень и баночку с красной краской. Принялся краситься. Криво и неаккуратно – рука дрожала.

Вот тогда-то мне и стало не по себе. Он ведь не сосредоточен. Он… поломан.

– Керо?.. Керо, с тобой всё хорошо?

Он уставился перед собой и замер, как кукла. Одним движением распустил собранный на затылке пучок. Я подобралась ближе и осторожно заглянула ему в глаза. Керо закрыл лицо руками и хило заскулил, еле сдерживаясь, чтобы не зареветь в полный голос.

– Харуко… – прошептал Керо. – Харуко, то, что там было… Это чудовищно…

– Что? Что произошло?

Он утёр рукавом щёку, и теперь уже на ткани проступил такой же красный, почти что кровавый след. Заметив это, он принялся перебирать свои седые пряди, но и они теперь обрели багряный цвет. Керо будто истекал кровью, и этой самой крови, как бы он не пытался её стереть, становилось только больше, а я – единственная живая душа, которая находилась поблизости, – ничего не могла поделать. Я тоже боялась.

– Керо, всё… всё хорошо…

– Вот именно, что я Керо, – Он уставился на покрасневшие ладони. – Я всегда был и буду Керо, я не хочу быть Масуми… Я вспомнил… Всё… Всё, что случилось в этом доме… Харуко, это, это…

Он вновь закрыл лицо руками. Старался, почти что заставлял себя не плакать, но кроваво-красные слёзы по-прежнему катились по подбородку, и их было много. Плечи дрожали, дыхание стало глухим и неровным. Я уже не могла сидеть в стороне. Вспомнила, как мы жили дома у Эри. Нужно ведь просто подойти сзади и обнять, уткнувшись носом в затылок. Раньше же всегда работало…

– Их убил онрё… – прошептал Керо. Он так ссутулился, что казался намного меньше. – Нас всех… Нас всех убил онрё…

– Онрё?

– Мстительный дух… Тот, кто убивает, потому что убили его…

Он чуть подался назад, тихо шмыгнул носом и потянулся к брошенному на полу мешку. Вытащил какую-то стопку. Я заглянула ему через плечо. Пергамент – тонкая рисовая бумага, пожелтевшая от времени. Выведенная тушью женская фигура в длинном кимоно успела расплыться и побледнеть. Керо отложил рисунок в сторону, взялся за второй. Маленькие дети – быстрая зарисовка увиденного на улице. Едва завидев следующее творение, парень тут же покраснел и сунул его в низ стопки, не дав мне рассмотреть. Дальше были пейзажи, наброски, бережно выведенные иероглифы…

– Я помню, как рисовал это, – Он показал мне портрет кота, растянувшегося на циновке. – Эти движения… Понимаешь, я смотрю – и рука как будто сама выводит. Все контуры эти, эти… эти завитки…