Детские

Сад невелик, но так же прекрасен, как разбитые средь печальных земель сады Малой Азии. На лужайке, за бамбуковыми ширмами кроется глубокий водоем, из которого брызжет фонтан. А вокруг лужайки идет единственная аллея, обсаженная тенистыми пальмами, кедрами и каменными деревьями. Железная решетка, увитая плющом и спрятанная за лавровыми зарослями, защищает аллею от вихрей пыли, поднимающихся на белых улицах. Среди бамбука на мраморной колонне красуется бюст лангедокского поэта.

Оставив палимые солнцем улицы, сюда приходят посидеть на скамейках в укрытии от мистраля, синева неба меж темной зелени кедров кажется тогда не такой пронзительной, слышится плеск воды. Ведь сад открыт для всех и образ его владельца никоим образом не печалит вид красивой лужайки, однако сюда являются, чтобы отдохнуть в тени и прохладе, утомленные души странников. Вокзал рядом. Все спешат покинуть пыльные задымленные набережные, дабы побыть в тишине и покое листвы. Здесь можно уединиться. Бродяги прекрасно владеют искусством уединения.

Но бродяги не единственные, кто часто приходит в сад. Здесь можно встретить мелких городских рантье, пожилых дам и величественных каталонских кормилиц с детьми. А еще приехавших по делам в административный центр мелких буржуа из соседних деревень и супрефектур. Когда покупки все сделаны, осталось свободное время и мысли умчались куда-то вдаль, они проводят здесь долгие часы в ожидании обратного поезда. И среди них сегодня в прекрасном саду Элиана, мечтательное дитя с матерью и маленьким братцем, который только только начал ходить.

В феврале Элиане исполнилось четырнадцать, сейчас – конец апреля. Она еще дитя. Но для своего возраста она уже высока, сильна, почти сформировалась, и вскоре мы уже не увидим рассыпанной по плечам и спине шевелюры, такой шелковистой и золотой, что всех восхищает, – очевидно, осенью мать предпишет дочери носить длинные платья. Этим летом на юге она расцветет. А пока ее юная крепость, ее деревенская стать видны всем прохожим – округлившиеся упругие ножки обтянуты черными шерстяными чулками; пуговицы на манжетах над миловидными ручками не застегиваются. И правда, надетое на ней нынче платье, шедевр портнихи из Мюрвьеля или Клермон-Л’Эро, коричневатое с белым кантом выходное платье, последняя для нее коротенькая одежка ребенка.

Элиана – молчаливая и ослепленная своими мечтами – сидит с покорным бесстрастным видом напротив вяжущей на спицах матери. Мать – маленькая худая черноволосая женщина с живым взглядом. Женщина практичная, чей ум занят одними обедами, починкой одежды, стиркой и экономией средств. Она уверена, что хорошо знает дочь, которую во всем подчиняет материнскому авторитету, однако на самом деле, как и многие родители, она совершенна безразлична к внутренней жизни ребенка и, быть может, даже не подозревает, что внутренняя жизнь вообще существует. Она всегда любила мужа, высокого светловолосого человека с немецкой внешностью, как могло показаться, сурового, однако на самом деле характер у него мягкий. Он был единственным во всем мире, чьи чувства и мысли ее занимали. Маленький мальчик, что находится тоже здесь, – нечто еще неопределенное, укутанное в белое и уложенное под плетеный ивовый козырек, малыш, который едва умеет ходить и которого Элиана должна развлекать, – последнее свидетельство верной любви, глаза у него такие же черные, как у матери. Элиана похожа во всем на отца: у нее светлая кожа, легкий румянец, как у дочерей Севера, голубые глаза, поэтому мать порой восклицает, вздыхая: «Я хотела, чтобы дочь у меня была не такая, чтобы глазки у нее были другие!» Из-за этого и многих других высказываний, капризов и материнской тирании она лишилась дочерней привязанности. Элиана страшится матери и подчиняется ей против воли.

Мать ест ее поедом, губит, и, чем взрослее девочка, тем сильнее она на нее давит.

Когда же все это кончится?

К счастью, двери мечты открыты для юной Элианы день и ночь напролет. Надо же иметь пристанище, где укрыться от того, что творится снаружи, плюс ко всему жизнь просто не может быть настолько тяжелой, ведь так? Для высокой-то девочки с волосами, словно у феи, и самыми красивыми на свете глазами, под которыми легли глубокие тени. До прошлого года она сама была феей, блуждала по волшебным дворцам, как это обычно бывает в книгах. А главное, был ведь Прекрасный принц! Ах, Прекрасный принц… Элиана так сильно его любила.