Девочка и Дорифор

Антон Вельяминович Луговинов – существо, которому не стало места в земном будущем. И не по воле художественного воображения какого-то, между нами говоря, прощелыги и бездарности. Просто не стало. Легко и непринуждённо само собой обошлось. Оно, существо наше, надо полагать, затянулось, знаете, затянулось подобно живой ране после прикосновения целителя. Оно действительно было чьей-то раной, и вот уже благополучно затянулось. Зажило. И не тот неизвестный художник Фаты Морганы, а по нам – истый прощелыга и бездарность, по-своему устроил или постановил. Не его на то компетенция. Он даже не удержал учёного в объятьях соучастия. Луговинов сам выбрал, с кем должен соучаствовать. Сам. И присоединился к начальному импульсу появления. Попросту вернулся. Совершил круговое возвращение из долгого блуждания. Но становиться жертвой никогда не думал. Боже упаси. Вернулся туда, в пространство рождения. Потому-то и родное оно. А данное место возвращения – земного будущего не имеет. И не оттого не имеет, будто оно такое болезненное или вовсе гиблое. Оно, по всей видимости, или нам это показалось, просто не умещается на земле.

И Бог тоже просто принял возвращение Антона Вельяминовича. Просто принял простое возвращение. Луговинов стал Им востребованным неотложно по случаю возвращения. Именно так, немудрёно Антон Вельяминович Луговинов оказался вдруг востребованным на небесах. Вдруг. Всего лишь в силу лёгкого размышления о том, с кем соучаствовать. Когда-то он без особого договора с неизвестным источником черноты, и без подписи кровью достиг желаемого результата в этой жизни. Может быть, именно в тот момент Антон Вельяминович, не ведая последствий, без умысла и непреднамеренно, случайно дал устное позволение написать его портрет этому совершенно неизвестному автору, прощелыге и бездарности. Как говорится, отмахнулся, пиши, мол, чёрт с тобой. Ну, не портрет. Набросок. Тот автор и написал. Каляку-маляку. Мало ли чего он пишет и сочиняет, ухмыляясь и гогоча, вскидывая ноги выше головы и потряхивая ими так, что калоши слетают. В том изображении нет осмысленно подкинутого случая и намерения. Меж почти неразличимых штрихов и пятен – лишь игра без особых затей и последствий. Ну, поиграли, и будет. А теперь игры окончены. Подошла пора возвращаться к самой жизни.

Братья собирались со всех концов земли.

– А ты, брат, откуда явился?

Тот оглядывается назад и показывает рукой путь.

– А ты?

Брат пожимает плечами.

– Все мы оттуда, – говорит ещё один брат.

Глава 45. Образ