Девочка и Дорифор

Рисовальное дело и прочее плоскостное изобразительное искусство тем значимо для нас, что оно не предназначено для изображения лежащих на поверхности предметов. Оно лишь использует изображение знакомых вещей для проникновения в мир образов иного качества, где есть место и сверхземному. Изображаемые вещи служат проводниками или даже неким средством для художественного проникновения. Бывает, конечно, искусство, которое не ставит перед собой описываемой нами задачи. Бывает, скажем, высокое салонное искусство, бывает искусство чисто виртуозное. Бывает и мистификация. Но мы толкуем об искусстве, что не отображает ничего очевидно существующего и не преобразовывает действительность и даже не превращает в существа иные, а именно создаёт невиданный ранее никем образ. Через преодоление общепринятых предметов. Конечно, созданный художником иной образ – тоже не слишком абсолютно небывалый. Он – давно существующий, превосходно существующий. Это если мы касаемся образа сверхземного. А мы о нём и заявляем. Существование сверхземного мира невозможно опровергнуть. Его можно только не видеть. Вместе с тем, есть и вполне очевидные знаки, через которые он показывается вокруг нас. Им несть числа. Однако для возможности уловить и понять их – требуется особое умение. Но бывает, что сверхземной мир будто бы создан художником вновь. Он – художественное открытие, сколь неординарное, столь и чудесное. Художник, сам того не осознавая, пользуется этими редко видимыми знаками. Кстати, сверхземной, именно сверхземной мир будет более точным для нашего размышления, чем принятый всеми неземной. Неземной, он и райский, и адский. А сверхземной это, попросту хотя бы не внутрьземной. Его знаки невидимо, а то и совершенно очевидно пронизывают наше обычное пространство, а мы – либо просто наблюдаем их да наблюдаем без особого внимания, будто насквозь, либо глядим, но почти не замечаем, либо пытаемся сознательно сосредоточить на них наше особое внимание, если удаётся увидеть. Порой мы стараемся их использовать для выражения собственного восприятия того, что они на себе несут. В силу какого-то умения. Осознанно и неосознанно. Чаще – неосознанно. Здесь-то и начинается искусство, о котором идёт речь. В искусстве ищется путь преодоления земного, нащупывается порог, отделяющий землю от иного пространства, того, что сверх неё. Искусство отыскивает для того необходимые знаки. И находит. В результате изысканной работы производится нечто, имеющее отношение к вечности. Отношение. Но не более него, потому что художественное произведение далеко не вечно. Оно, как-никак, – вещь, и вещью пребывает среди нас. Получается, что погружение художника в творческий процесс – опасная из-за несусветности игра в вечность. Роль. Опять игра. Человек любит играть. Кто-то относится к этой игре весьма серьёзно, как подобает обстоятельному игроку, а кто-то – не то, чтобы легкомысленно, а, скорее, без определённой оценки сотворённых дел. Или, наоборот, целиком и полностью осознаёт течение творчества состоянием не игры вовсе, а чуть ли ни молитвы, через которую есть возможность коснуться вечности. Коснуться, но не войти в неё. Есть игра, а есть молитва. Здесь различие состояния души художника весьма значимое.

По-видимому, плоскостное искусство наиболее доступно подобному преодолению, которое мы тут описали, оно сподручней, чем, скажем, любое искусство объёмное, поскольку в нём есть наиболее широкая возможность использования символов и знаков. И явно не претендует на индивидуальную вечность. Оно в чистом виде проводник. Или окно.

Плоскостное изображение не обойдёшь вокруг, а ощупывание не произведёт нужных дополнительных ощущений. Оно позволяет в себя только погружаться, то есть взглядом находить способ создавать третье декартовское измерение, то есть объёмное пространство, и заодно, премного иных, больших измерений, насколько это допускает авторское мастерство и наше воображение. Это и есть главное достоинство плоскостного искусства. Оно заставляет зрителя преодолевать всякую предметность, поскольку на холсте изначально отсутствуют реальные предметы, которые можно потрогать и испытать на ощупь. Оно заставляет проникать в пространство. Порождается цепочка преодоления любого количества земных пространственных измерений, пока не появится беззаботный выход зрению прямо в пространство свехземное. То есть достигается та цель, которую и ставит перед собой искусство. Правда, не всякое, и мы об этом, кажется, наговорились.