Девушка А

– Ты, когда звонила, говорила как-то невнятно, – заметила Далила.

– Встречалась с друзьями. Я уже не ждала, что ты откликнешься.

– Я просто была неподалеку – как раз удобно. Я вообще-то с трудом смогла отлучиться, но дело, судя по твоему голосу, довольно срочное.

Она огляделась вокруг, ища следы стихийных бедствий, но не нашла их и посмотрела на меня в замешательстве.

– Это касается Матери, – сказала я. – Полагаю, что должна выразить тебе соболезнования. Наверное. Я знаю, что ты была с ней более близка, чем я.

Далила рассмеялась. Я увидела, что сзади, с левой стороны, у нее не хватает зуба. После освобождения нам всем требовался стоматолог. Я не помнила, была ли у нее эта дырка раньше.

– Ты так внимательна, благодарю.

– Ее похоронили на территории тюрьмы, на тюремные средства. Я подумала, что так будет лучше всего.

– Ну ты, конечно же, со всеми посоветовалась! – Далила закрыла глаза и выдохнула: – Ты ведь так ни разу к ней и не приехала?!

– Мне было чем заняться по выходным.

– О, в этом я не сомневаюсь! Всегда можно сходить на какую-нибудь лекцию. Или куда там еще – на ужин, может быть?

Сейчас Далила говорила, глядя в потолок, и я не видела ее лица.

– А она, между прочим, постоянно спрашивала о тебе. Ходила по комнате, оглядываясь, будто кого-то искала, и держась за живот, как беременная. Каждый раз, когда она видела меня, то просто не могла поверить своим глазам. Она любила чем-то заниматься; больше, чем разговаривать. На День матери или Рождество в тюрьме устраивали разные мероприятия, и ей нравилось, что мы с ней сидели и… не знаю… были окружены детьми, делали веночки, открытки. Ну знаешь, разные поделки.

– Поделки?

– Поделки. Для каждого ребенка, а после она иногда предлагала сделать что-нибудь для Эвы, или Дэниела, или остальных, и для тебя – обязательно. Всегда.

– Далила…

– Знаю, они вряд ли понравились бы тебе. Бывали и другие дни – она просто хотела узнать, как ты живешь. Просила дать ссылку на твою страничку на сайте твоей компании. В общем, всякую такую ерунду. К ней запрещалось проносить телефоны, и мне приходилось от руки переписывать этот чертов адрес ссылки.

– Зачем ты мне все это говоришь? – спросила я.

Она глубоко вздохнула.

– А ты не устаешь ненавидеть их?

– В общем-то, нет, – ответила я. – Не устаю.

Слово потерпевшей от Далилы стало неожиданным поворотом в судебном процессе. Речь Итана была краткой и порицающей, он не смотрел Матери в глаза. Мою речь зачитывал Папа, пока я была в школе. Слово Гэбриела, переданное его приемной матерью, – это просто слезы. Но Далила! Далила дала людям то, чего они хотели. На фоне двух полицейских, стоявших по правую и левую руку от нее, она казалась совсем маленькой. Кто-то прогонял рукопись ее речи через ламинатор, и в зале суда слышалось жужжание аппарата. Она сказала, что любит своих родителей. Они просто хотели защитить нас, своих детей, – исполнить дело Господа. Пусть они допустили страшные ошибки, но, когда она поняла их истинные намерения, то простила их! Мать рухнула на скамью подсудимых, утопая в волосах и слезах. Скорбь и примирение – такие слова употребляли репортеры, говоря о Далиле, – даже тогда это вызывало у меня улыбку.

Далила внимательно посмотрела на меня, легкое презрение наметилось в складке между бровями.

– Это плохо. Для тебя самой. Вредно для здоровья.

Она слегка качнула головой.

– Эй, у тебя есть кофе?

– А вам разве еще не принесли? – изумился ночной швейцар, услышав мою просьбу.

– Принесли, – подтвердила я, – но мне нужны еще два.

– Трудная ночь, мисс Грейси?

– И не говорите. Спасибо.

Далила осматривала комнату. Открыла шкаф, пробежалась указательным пальцем по моим платьям и костюмам. Взяла тюбик бесплатного крема для тела, стоявшего на бортике ванны, и выдавила немного себе на ладонь. Прочитала письмо о согласии, что лежало на письменном столе, и, дождавшись, когда я положу трубку, произнесла:

– Значит, общественный центр.

– У нас в наследстве два актива, – сказала я. – Дом на Мур Вудс-роуд и двадцать тысяч фунтов…

– Александра Грейси, – перебила Далила. – Филантропка.

– Так нравится тебе идея или нет? – спросила я.

– Что ж, это наш дом, – ответила она. – Я буду рада, если он послужит такому благому делу.

Знакомая мне с детства самодовольная полуулыбка появилась на лице Далилы.

– А вот деньги – это уже интереснее. И, кстати, – откуда они взялись?

Такой оборот дела мне уже нравился. Когда я возвращалась в Лондон на поезде, Билл прислал мне документы по электронной почте и сразу же позвонил.

– Деньги – это дивиденды, полученные от акций одной технологической корпорации, которые ваш отец купил много лет назад, – сказал он. – Если бы он приобрел пару сотен этих акций, вы бы уже были миллионерами.

Наконец-то Отцу повезло, спустя столько лет. Вероятно, он объявил бы себя новым пророком.

– Первопроходцев убивают, – ответила я Биллу.

– Что?

– Ничего. Не обращайте внимания.

– Деньги, – сказала Далила. – Их нужно разделить поровну между всеми нами.