Девушка по имени Йоханан Гелт

Вечером приехал Мики, управившись с неведомо какими мужскими делами, и это было еще одним свидетельством моей накопившейся неправоты. Умная жена не должна допускать, чтобы дела мужа становились «неведомо какими». Умной жене ведомы даже те мужские дела, которые не ведомы самому мужчине. Мучимая раскаяньем, я поставила на стол ужин и открыла бутылку вина.

– Ну что, прочитала? – спросил он.

– Ага.

– И что? Кто там прав – заказчица или заказанный?

– Прав ты, милый, – сказала я. – Прав ты, а я неправа.

Мики положил вилку и с явной опаской уставился на меня.

– Что ты имеешь в виду? Мы берем это дело или нет?

– Завтра вылетаем, – сказала я. – В принципе, можно было бы и сегодня на полуночной «Дельте», но надо еще пристроить Малыша. Ты как, готов?

Он ошеломленно покрутил головой, усмехнулся и отпил из бокала.

– Готов? Ты шутишь, девочка. Подготовиться к внезапным поворотам твоей гоночной трассы не смог бы и сам сатана на самом что ни на есть сатанинском автомобиле… Ладно, посмотрим, что можно сделать.

8

Дом был типичней не придумаешь: двухэтажная штампованная деталька американских пригородов, непонятно почему получивших приставку «при-»: ведь они-то как раз и составляют города, а не примыкают к ним. Еще бросалось в глаза то ли отсутствие хозяйской руки, то ли недостаток в деньгах: запущенная лужайка, траченные жуками кусты полуживой изгороди, облупившийся фасад, растрескавшиеся столбики веранды. На подъездной дорожке – старая «Тойота», и каждая вторая плитка смотрит искоса, сердито, словно покоробленная невниманием владельцев. Я поднялась на крылечко и постучалась, что выглядело довольно глупо, поскольку скрип рассохшихся ступенек наверняка известил о моем приходе не хуже любого стука.

Дверь отворилась; на пороге стояла худенькая большеглазая женщина – из тех, чей возраст трудно определить по причине устойчивого выражения девичьей наивности, чтоб не сказать невинности, которое сохраняется на таких лицах до самых преклонных лет. Когда договариваешься с людьми по телефону, бывает, что потом, при встрече, они выглядят совершенно иначе, чем представлялось на слух. Писклявый собеседник вдруг оказывается плечистым гигантом, а обладатель густого баса, напротив, щупленьким шмендриком. Мисс Голди Маутсон в точности соответствовала своему голосу – звонкому, чистому, с серебряными нотками-чайками, взлетающими на верхнюю строчку гаммы. Я отвесила вежливый поклон:

– Добрый день, мисс Маутсон. Мы с вами говорили по телефону. Я – Рита Мизрахи, та самая журналистка, которой хотелось бы…

– Да-да, мисс Рита, – поспешно перебила она, словно желая поскорее избавить меня от необходимости давать объяснения. – Я вас жду, заходите, пожалуйста.

В предварительных расследованиях, которые помогали нам с Мики принять окончательное решение – исполнять заказ или сдать заказчика полиции, – мне не раз случалось представляться репортером ближневосточной газеты. Такая легенда хорошо объясняла и мой интерес к тем или иным событиям, и мое весьма умеренное владение английским языком. Единственной помехой при этом было естественное недоверие к газетчикам, которое испытывает подавляющее большинство нормальных людей.

Человек скорее раскроет душу случайному собеседнику за стойкой бара, чем станет откровенничать с журналистом, особенно когда рассказчик чувствует за собой вину. Согласие на интервью никогда не дается легко: обычно приходится делать несколько заходов, уговаривать, звонить, навязываться, заставать врасплох. Мисс Маутсон выглядела в этом смысле редчайшим исключением: она согласилась сразу, недолго думая и даже не выясняя, кто я и откуда взялась. Ее вообще не пришлось упрашивать, и мне еще предстояло определить причину этой странной аномалии. Беспечность? Одиночество? Отчаянье? Непреодолимое желание выговориться?

Нет, нет и нет. Я поняла это в первые же минуты нашего очного знакомства: мисс Маутсон принадлежала к очень немногочисленной породе людей, которые органически неспособны подозревать других в недобрых намерениях. За годы работы на Мики мне выпадало встречаться с самыми разными типами, внедряться им в душу, откапывать зарытые там трупы, вскрывать несгораемые шкафы их сердец с таящимися там скелетами. Когда ты должен в короткие сроки решить вопрос «жизнь или смерть», поневоле чувствуешь повышенную ответственность и, забыв о деликатности, спускаешься на максимальную глубину, которая, впрочем, сплошь и рядом оказывается скучноватым мелководьем…

Но таких, как мисс Маутсон, я встречала прежде лишь дважды и хорошо запомнила эти яркие звездочки на довольно однообразном фоне множества обыкновенных свидетелей, заказчиков и заказанных. На первый взгляд, они казались наивными дурачками, которые по глупости позволяют себя обманывать каждому встречному-поперечному. Однако на деле в них не было ни капли наивности или слепого прекраснодушия. Напротив, их знание о существовании мошенников, обманщиков и лжецов ничуть не уступало осведомленности самых осведомленных циников.