Девушка по имени Йоханан Гелт

– Если хотите знать мое мнение, это обычный страх. Страх перед топором Туты Урбивай. Страх признать, что они всей толпой накинулись на невинного человека. Страх почувствовать себя плохими. Люди не любят быть на стороне плохих. Поэтому они просто объявляют плохих хорошими, а хороших – плохими.

– И сами превращаются в людоедов, – закончил за нее Мики.

– Видимо, да, – подтвердила Николь и снова взглянула на часы. – Похоже, официантка сюда уже не подойдет. Конечно, это из-за меня, но страдаете еще и вы. Извините, друзья. Я могу называть вас друзьями?

Мы с мужем синхронно кивнули:

– Абсолютно.

– Спасибо, – она благодарно улыбнулась. – Пожалуй, побегу. Вдруг понадоблюсь адвокату или еще что… Приходите в зал, я буду рада. Хотя бы два человеческих лица среди волчьих морд.

Николь Реддик поднялась со стула и двинулась к выходу, глядя поверх черных морд злобных подсолнухов. Теперь, когда не нужно было высматривать свободного места, она шла через переполненную кафешку, как через поле, замкнувшись в своей одинокой беде, в своей царственной правоте, – шла напрямик, не поворачивая головы и не спрашивая направления ни у кого – даже у солнца.

– Видишь, милый? Что я тебе говорила? Эта прокурорша Урбивай – та еще сучка.

Мики пожал плечами.

– Мало ли в мире сучек, Бетти? Просто до этого дня мы занимались только теми из них, на кого получали заказ. Но сейчас-то уж чего спорить… И, кстати, о заказе: кофе мы тут, похоже, не дождемся. Пойдем, что ли, посмотрим на Джука-таракана?

Мы пересекли площадь и поднялись по ступенькам здания окружного суда. Большой зал заседаний был уже почти полон, так что нам не сразу удалось найти два места в предпоследнем ряду. Мой сосед, сухонький старичок в огромных очках, смерил меня подозрительным взглядом:

– Репортеры? Откуда?

Я улыбнулась как можно невинней:

– Смешно, что все тут принимают нас за газетчиков. С чего бы это? Нет, мистер, мы здесь проездом, обычные бродяги. Зашли посмотреть, из любопытства. Говорят, это лучшее представление в городе.

– Так и есть, – с готовностью подтвердил он. – Я-то ни одного суда не пропускаю, но такого скопления народа не помню.

– В кафе сказали, что судят опасного террориста.

– Само собой, – важно кивнул старикан. – А ведь так и не скажешь. Я у него сколько раз свой драндулет починял. Всегда делал быстро и недорого. Хорошо маскировался, ублюдок. Вон он стоит. Да не там, мисс… Смотрите, я ж вам показываю: вон там, слева, рядом с маленьким задохликом в балахоне – это его адвокат.

«Опасный террорист» Гай Реддик оказался крепким мужчиной средних лет и среднего возраста, чем-то неуловимо напоминающим моего Мики. Такая же простецкая физиономия, короткая стрижка, мощная шея, которая действительно казалась краснее, чем у какого-нибудь стандартного офисного трудяги. Пиджак сидел на нем, как пес на велосипеде – неловко и напряженно, топорщась и выпирая в самых неожиданных местах. Его широким плечам куда больше подошла бы спецовка, поэтому неизбежно возникало впечатление, что этот человек в давно не надеванном костюме – не тот, за кого себя выдает. Или иначе: что он попал сюда абсолютно случайно, по нелепой ошибке, и этот торжественный зал с высокими окнами, скамьями, присяжными, секретарем, приставом, замысловатой архитектурой судейского престола и толпой жадных до чужих слез зевак подходит ему еще меньше, чем он – пиджаку.

Это чувство усилилось в дальнейшем, когда заседание началось и слово взяла окружной прокурор мисс Тута Урбивай. Вот уж кто соответствовал судебному антуражу до последних долей процента! Внешне прокурорша напоминала две круглые канцелярские печати, поставленные одна на другую. На нижний шар тела вплотную, без признаков наличия шеи, был насажен шар головы с широким плоским лицом, обрамленным кудряшками каштановых волос. Лоснящиеся щеки, крошечные свиные глазки, шлепающие пиявки губ и резкий уверенный фальцет не оставляли никаких сомнений, кто заведует всем происходящим в зале и, видимо, за его пределами.

Похоже, что именно на это жирное солнце с короткими протуберанцами кудряшек ориентировались подсолнечные морды публики, единодушно поворачивающиеся туда, где в данный момент соизволила пребывать мисс Урбивай. Судя по ее вездесущему присутствию, она сияла над залом, городом и миром, ни на минутку не заходя за горизонт, как светило полярных широт.

– Как вам наша Тута? – шепнул мне старик. – Вот уж кто знает, чего хочет. Через два года будет губернатором, а там уже и до Белого дома недалеко.