Дьявол в мелочах

— Только недолго, а то тебя дома почти не вижу, — с новым предупреждением, различимым только для меня, вставляет ремарку дядя Витя.

Мы молча одеваемся в прихожей, отчим умудряется сунуть Рождественской какой-то сверток. То ли конфеты, то ли фрукты, то ли все вместе. Я уже мало что понимаю в происходящем — привычная обстановка квартиры давит, будто душная клетка.

И только когда оказываемся на улице и я вдыхаю стыло-морозный воздух с запахом поздней осени, становится хоть немного легче. Соня стоит рядом и молчит. Не знаю, что там она придумала себе, но понимаю, что мне и самому хочется заверить ее, что все совсем не так.

— Это все до тебя было. А сейчас я уже ничего не знаю, — шепчу, надеясь, что она поймет, о чем я.

— А куда уехать хочешь, если не секрет?

— Хотел. Не знаю куда. Подальше от этого города.

Звучит как-то безысходно, сам чувствую на языке привкус горечи, и сейчас так хочется снова прижать Рождественскую к себе и целовать ее долго, прерываясь только на жадный вдох.

— Ясно.

Я терпеть не могу эти "ясно". Но сейчас в нем столько всего, что я делаю единственное, что кажется важным. Притягиваю Соню к себе, игнорируя ее короткое на выдохе: "Конфеты упали". То ли вжимаю ее в себя, то ли вжимаюсь в нее — до болезненного отчаяния, пока демоны не затихают. Она сумела приручить их за какие-то считанные часы, и от этого тоже страшно.

— Сейчас не хочу никуда и никогда без тебя. Помни это всегда.

Она кивает, вцепляется в мою куртку, как будто тоже или держится за меня, или пытается удержать. Это неважно — мы нужны друг другу. Иначе я бы просто сдох.

Этот день заканчивается совсем не так, как мне того хотелось. Новость о том, что Дима после школы собирается уезжать, ощущается словно отрезвляющая пощечина. И пусть сейчас он говорит, что без меня не хочет никуда, я вдруг понимаю, как иллюзорно то, что у нас есть. И как велико, совершенно необъятно то, что готова ему дать. За простую возможность быть рядом. За такие моменты, как этот, когда Романов целует меня жадно, отчаянно — так, будто не хочет отпускать.

Время рядом с ним — самое дорогое, что у меня есть. Часы и минуты, полные неповторимой сладости, но с ноткой горчинки. Потому что постоянно помню его слова о том, что все это действительно может закончиться однажды. И теперь понимаю, почему. Наверное у Димы уже были собственные планы на жизнь. А чем являюсь в его жизни я — даже не представляю. Но стараюсь осаждать собственные наивные фантазии о том, что ради меня он готов будет поменять свое уже придуманное будущее. Хотя сама я не так давно думала о том же — уехать подальше от этого города. От его давящей, слишком тесной для меня атмосферы. От чужих языков, чужих глаз и чужих мнений. Но теперь, когда Дима рядом, я смотрю иначе на все. Рядом с ним кажется прекрасным и огромным даже наш маленький скромный город. И весь секрет прост — с Романовым неважно, где. Важно — чтобы с ним.

Все то время, что мы идем молча до моего дома, пытаюсь представить наши отношения на расстоянии. Он не сказал мне, куда хотел бы уехать, а спрашивать и дальше о будущем у меня не хватило духу. Трусливое отступление, желание закрыть неприятную тему — понимаю, все это не решит проблемы и по окончании школы оба мы окажемся перед выбором.

Мать миллион раз говорила мне о том, как важно получить хорошее образование. По большому счету, это вообще единственная тема, на которую мы с ней говорим. Говорим с завидной регулярностью… Но сейчас, несмотря на все внушения, четко осознаю, что мне все равно, что будет дальше, если Димы не окажется рядом. Понимаю, что хочу быть там, где он — какие бы это ни были город, страна, место. И теперь внутри меня поселяется тревога. Сводящий с ума страх, что я не смогу быть. С ним. Там, где он.

Я не питаю напрасных надежд на то, что мать поддержит меня в желании уехать. Тем более, вместе с парнем. И реакцию отца на подобное представить тоже трудно. А без этого я — все равно что безвольная пленница, потому что, лишенная родительской помощи, для Романова стану всего лишь обузой.

Все эти мысли угнетают, но избавиться от них не получается. Я чувствую себя так, будто кто-то перевернул мою жизнь, как песочные часы, и сейчас каждая минута и секунда неумолимо тают, начав обратный отсчет, за которым, скорее всего, не будет ничего. Только пустота, как в верхнем сосуде тех самых часов, когда отмерянное мне время выйдет.

Но если я думала, что на новости об отъезде Димы этот самый неприятный день в году завершится, то я очень ошибалась. Худшее было еще впереди. Хотя если подумать, случившееся, в общем-то, закономерное завершение незадавшегося праздника.