Дьявол в мелочах

Мужская рука протягивает мальчику трубку, похожую на шланг, приказывая положить ее в рот, а затем на ребенка начинает падать земля. Я не сразу понимаю, что кто-то сверху специально закидывает его, не давая возможности выбраться. Маленькие ручки крепко сжимают трубку, а в глазах несчастного ребенка стоит выражение, которого мне не забыть никогда.

Раздается какой-то звук, и перед глазами у меня все плывет. Не сразу сознаю, что этот звук идет изнутри меня самой — я всхлипываю, только теперь замечая, что по щекам текут слезы.

— Тебе жалко его, Соня? — спрашивает чудовище, наклоняясь к моему лицу.

Я молчу, не в состоянии ничего сказать. В горле стоит удушающий ком. Но ему и не нужен ответ.

— Им всем тоже было жалко, — говорит мучитель. Собрав последние силы, выталкиваю из горла два простых слова, дающихся с большим трудом:

— Кому — им?

— Тем, кто был до тебя. Восемь славных девочек…

"Их было много. Человек восемь." — всплывают в моей голове слова Романова. Я зажмуриваюсь, не в силах больше выносить все это. Почти желая, чтобы все поскорее кончилось.

— Ты будешь девятой, — продолжает, тем временем, говорить чудовище. — Я оставил для тебя последнюю яблоню, самую красивую… такую же красивую, как ты сама… — его рука касается моих волос, мягко гладит по голове, но от этой ласки меня передергивает от отвращения.

— Причем здесь яблони? — спрашиваю я, цепляясь мыслями за его непонятные слова, пытаясь сосредоточиться хоть на чем-то. Потому что чувствую — сознание начинает ускользать. Хотя, возможно, обморок был бы для меня только благом.

Вместо ответа он рывком поднимает меня со стола и толкает к стене. Чувствую, как на руках затягиваются путы, приковывая мое тело к распятию. Неужели он вобьет мне в руки гвозди? Неужели я умру в мучительных пытках?

— Яблони сажала Юленька, — произносит наконец чудовище, и звучит это так, словно я сама прекрасно должна понимать, что это значит.

Юленька… не так ли звали маму Димы?

— Я дарю ей ангелов, чтобы ей не было скучно одной, — добавляет он. — Знаешь, я ведь не хотел ее убивать…

Сглатываю нервно. Этот урод убил и Димину маму?..

— Тогда почему? — выдавливаю я из себя, что есть сил.

— Она меня разлюбила, — говорит он и в голосе его звучит обида. — Сказала, в ее сердце мне места больше нет. И тогда я взял и просто вырвал его…

— Сердце? — переспрашиваю я едва слышно севшим голосом. Господи, да есть ли предел жестокости у этого зверя?..

— Да, — кивает он. — Оно здесь, вместе с другими. — Чудовище отходит от меня и распахивает холодильник, стоящий напротив. Там, в морозильной камере, застывшие во льду, действительно лежат человеческие сердца. С застрявшим в горле криком я смотрю на них, не в силах отвести взгляда и понимаю вдруг, для чего именно ему понадобился нож…

А он берет одно из сердец в руки и гладит его, как недавно гладил мои волосы. Говорит тихо, но мне удается разобрать слова:

— Мое… навсегда…

Я прикрываю глаза. В голове возникает пустота. Больше я не в силах произнести ни слова — ни мольбы, ни молитвы. Против этого дьявола нет средств к спасению.

Сердце мерно, словно смирившись, бьется о грудную клетку, отсчитывая свои последние удары. Слышу, как захлопывается дверца холодильника и как ступает по осколкам, приближаясь, смерть. Сцепляю до боли зубы, рассчитывая, что сейчас все кончится…

Но наверху вдруг раздается какой-то шум. Я резко распахиваю глаза и ощущаю, как сердце начинает грохотать в бешеном ритме, оживленное нежданной надеждой. Чудовище вскидывает голову, настороженно прислушиваясь. Хмурится недовольно, а я соображаю судорожно, пытаясь решить, что делать. Кричать или нет? Что, если я закричу и он убьет меня сразу же? Что, если не закричу и тот, кто наверху, уйдет, так и не узнав, что я здесь? Словно прочитав мои мысли, чудовище быстро хватает со стола грязную тряпку и сует мне в рот, как кляп, после чего кидается к лестнице и исчезает из поля зрения, оставляя меня гадать: получила ли я отсрочку или все же спасение?..

* * *

После встречи в кафе, единственное, чего мне хочется — сдохнуть. Но я знаю, что даже на эту слабость, которая бы решила все проблемы, у меня нет права. Сейчас мне нужно сосредоточиться и все хорошо обдумать. Важно не показать, что я знаю про Соню. Я уже смог дать ей краткую передышку, теперь необходимо выторговать еще немного времени.

Я шел на эту встречу, чтобы предупредить Флору, впервые за долгое время решившись разорвать тот круг ада, через который проходил раз за разом. То, что на ее месте оказалась Соня…

Дьявол. Я не представлял, что все будет так. Я отказывался в это верить. Он уже приготовил для нее то, что называл "освобождением". Для нее… моей Рождественской.

Хотя, я сомневался в том, что она все еще принадлежала мне, и это было правильно. Такие уроды, как я, с покалеченным разумом, не должны отравлять жизнь девочкам вроде Сони. Теперь у меня есть только одна задача, и хоть пока она кажется неразрешимой, я знаю, что найду выход.

— Дим, ты? — кричит в сторону кухни отчим, когда я появляюсь на пороге дома после встречи в кафе.

— Я.