Дионис преследуемый

Человек не способен поймать Диониса. Благодаря своему волшебству этот бог становится неуловимым, ускользающим, гипнотизирующим и вводящим в заблуждение. Человек может приблизиться к Дионису, только преодолев границу, отделяющую царство живых от царства мертвых. Дионис непостижим во времени. Если Аполлон требует соблюдения меры, то Дионис, напротив, призывает к преодолению пределов и дерзкому упразднению всякой меры.

В приближении Диониса воздух начинает дрожать, пространство наполняется ощутимыми вибрациями. Диониса нет в «здесь и сейчас», он, постоянно преследуем, а потому устремлен вперед. Это бог, который всегда находится в пути.

Дионис - разрушитель индивидуального начала. «Он приходит не один, но в сопровождении своего воинства и свиты, и обращается не к отдельным людям, а к целым народам».

Его приход всегда сопровождается шумом и музыкой, нарушая привычный ритм жизни.

Сталкиваясь с дионисийской мудростью, человек начинает понимать, что обращение к аполлоническому порядку и закону более не служит для него защитой. Ввергнутый в подлинное беспокойство, он ощущает обманчивость времени, некую незавершенность, неудовлетворенность, и подходит к тому, чтобы объявить все ложью, разрывая последние связи с упорядочивающим его экзистенцию законом. Он жаждет иного. В нем умирает индивид, чье уничтожение пробуждает огненное семя Диониса, не знающее никакой аполлонической меры, ибо вершина и пропасть слились для него воедино.

\

Дионис - покровитель театра, эпифа-нически явленный под масками трагических героев.

Дионис, супруг Ариадны, является богом женщин. Они первыми чувствуют его приближение. Дионис приходит к ним не как отец или законодатель. Он предстает перед ними как андрогин (или как, утверждается нами, Сизигийный Логос), освобождающий их от границ пола. Опьяненные Дионисом женщины, ищут не мужчину, а самого бога. Они не вожделеют мужского начала, им не свойственно искать любовных объятий и страстного coitus, - подобно менадам, они хотят лишь одного - составить его свиту, «и, прикоснувшись к богу, они становятся неприкосновенными для мужчин». Дионисийская женщина освобождается от титанической природы и более не считает своим единственным предназначением - быть женой и матерью. Дионис делает ее свободной от оков семьи и брака. «Менада - это женщина, освободившаяся от всех определений, навязанных ей временем, женщина, которую Дионис принимает в свое сообщество».

Карл Кереньи сожалеет, что ницшеанская идея о противоборстве и взаимодействии двух начал — Аполлонического и Дионисийского — оказала значительное влияние не столько на академическую науку, сколько на области, находящиеся далеко за ее пределами. Вследствие чего, считает Кереньи, этой науке присущ недостаток фундаментальной идеи, «которая пронизала бы ее насквозь, как это способен сделать ницшеанский дух». Аполлоническое и Дионисийское, ставшие признанными категориями культуры, тем не менее, так и не получили должного осмысления выдающимися представителями академической науки. Попав в энциклопедические словари, эти начала так и не были восприняты современными исследователями в качестве важных указателей и ориентиров, и уж тем более не были взяты за основу для построения новой культурно-философской парадигмы.