Дионис преследуемый

Упоминая тех, кто живёт в состоянии постоянного экзистенциального страха (то есть, лицом к лицу с ничто), мы должны указать, что после отделения и вознесения третьего сыновства, остался Dasein (и, скорее всего, это именно русский дазайн, структурно отличный от европейского; дазайн, который ещё ничего не знает о русской философии, но уже вопрошает о ничто) — не просто сознающий себя в своём бытии, но — понимающий в каком мире проистекает его бытие. Растущая пустыня. И Хайдеггер был абсолютно прав, утверждая, что «опустынивание ужасней, чем уничтожение». В наши дни не многие обращаются к эсхатологическому откровению Василида. Может показаться, что его гностическая система даёт ответы. Напротив, Василид есть вопросительный знак, который в эпоху «великого неведения» порождает в нас стремление ведать, видеть и возвращаться.

Qavis hermeneutica: Анри Корбен и Мартин Хайдеггер

Наши попытки соотнести философию Хайдеггера и западный Логос с другими системами мысли (к примеру, с традиционализмом, неоплатонизмом или иранской философией), при поверхностном и, безусловно, узком взгляде, могут показаться некой интеллектуальной вольностью или, что хуже, небрежностью. В этой непростой ситуации оказался философ Анри Корбен, первый переводчик Хайдеггера на французский язык. Его поиск характеризуют как путь «от Хайдеггера до Сухраварди». В известном интервью, данном Филипу Немо, отвечая на вопрос, каким образом можно примирить типично немецкую философию с философией

Философия Другого Начала. М.:

Ирана, Корбен отрицает видимое несоответствие: «Если у задающих такой вопрос есть хотя бы малейшее понятие о том, кто такой философ, и о философской Миссии, если они представят на мгновение, что лингвистические случайности значат для философа не больше, чем дорожные знаки на дороге, и что они обозначают ненамного больше, чем второстепенные топографические детали, то, может быть, эти люди будут не столь удивлены»⁸³. Кем был философ для Корбена? Мыслителем, который ведёт поиск в нескольких направлениях одновременно. «Область его интересов должна быть достаточно обширной и включать духовидцев типа Якоба Беме, Ибн (аль-) Араби и Сведенборга. Короче говоря, — продолжает Корбен, — она должна охватывать как факты богооткровенных Книг, так и опыт имагинального мира...Иначе Philosophia не будет иметь никакого отношения к Sophia. Изначально я полностью сформировался как философ; именно поэтому, сказать по правде, я не являюсь ни германистом, ни ориенталистом, но философом, ведущим свой Поиск повсюду, куда Дух ведёт его»⁸⁴.

В философии Хайдеггера Корбен нашёл то, что он искал и обнаружил в метафизике исламского Ирана. Первое, что он воспринял у Хайдеггера, это концепцию философской герменевтики, имевшей точки соприкосновения с теологией (как её понимали Дильтей и Шлейермахер). Герменевтика вскрывает эзотерические смыслы, скрытые за экзотерическими высказываниями. В исламской философии этим аспектам соответствуют термины захир (экзотерическое, внешнее) и батин (эзотерическое, внутреннее). Для обозначения философской герменевтики используется термин та'виль, который означает возвращение чего-либо к своему истоку, движение от внешних форм к внутренней реальности. Корбен пишет о та'виль текстов, неразрывно связанном с та'виль души: «Душа не может восстановить, вернуть текст к его истине, если сама точно так же не возвратится к своей истине». По мнению философа, та'виль возвращает к истокам сам Da-sein

(не слишком точно переведённый им на французский как «человеческая реальность», realite-humaine).

Корбен часто указывал, что он никогда не смешивал Хайдеггера и Сухраварди, но лишь использовал герменевтический ключ Хайдеггера, углубляясь в философский поиск, который вёл его за пределы западноевропейской философии. Корбен обращался к т. н. grammatica speculativa (спекулятивная грамматика), ключу, который использовал Мартин Хайдеггер (significatio passiva). Собственно говоря, некоторые историки придерживаются мнения, что grammatica speculativa была не совсем грамматикой. Так, Ф. Коплстон утверждает, что задачей спекулятивного грамматика было создание науки грамматики посредством открытия фундаментальной понятийной структуры, лежащей в истоке всех (ак-цидентальных) различий между грамматиками разных языков. Эта структура была не чем иным, как отражением структуры онтологической.

Корбен владел clavis hermeneutica, герменевтическим ключом, хотя именно это послужило причиной нелепых обвинений в адрес философа: