«Дней Александровых прекрасное начало…»: Внутренняя политика Александра I в 1801–1805 гг.

Заседания 10 марта (полностью) и 16 марта (частично) были посвящены внешнеполитическим вопросам. 16 марта вновь встала тема Сената. Накануне соответствующий проект указа, зачитанный Н. Н. Новосильцовым, вызвал у государя «неодобрение» некоторых статей. А вот князь А. Чарторыйский и граф П. А. Строганов «были весьма довольны» содержанием проекта. Конкретно Александру Павловичу не понравилось, что Сенату давалось право проверки действий министров. Друзья считали, что без ответственности министров Сенат будет бесправен. Причем они решили настаивать на этом в разногласиях с императором, ибо иначе откроется простор самому неограниченному произволу министров. На самом заседании Новосильцов, Чарторыйский и Строганов следовали этой договоренности. Им удалось перетянуть на свою сторону не только графа В. П. Кочубея, но и Александра I.

Последнее заседание, на котором специально обсуждался сенатский вопрос, имело место 17 марта. Зачитывались соответствующие «бумаги», учитывающие предложения канцлера графа А. Р. Воронцова и одобренные государем. Члены комитета добились установления правильного, по их мнению, порядка взаимоотношений Сената с губернаторами, председателями присутственных мест и прокурорами. Император и его друзья одобрили проект одного из двух указов по внутренним делам Сената, подготовленных Воронцовым. Далее Александр I заявил, что решил отдать все «бумаги» по Сенату на рассмотрение Государственного совета, показав их прежде Воронцову. Н. Н. Новосильцов сообщил собравшимся об одобрении Ф. С. Лагарпом плана организации государственного управления и введения министерств. Князь А. Чарторыйский поведал о проекте программы кодификации русского права с привлечением иностранных юристов, которую Александр Павлович одобрил. В конце участники заседания обменялись мнениями о «поступках» петербургского военного губернатора М. И. Голенищева-Кутузова. Все, в том числе и император, высказались за его замену[65].

В марте – мае 1802 г. на заседаниях Государственного совета рассматривались важные вопросы государственной жизни. 3 марта был заслушан доклад канцлера графа А. Р. Воронцова о непродаже крестьян без земли (во второй главе мы затрагивали этот вопрос, поднятый Александром I, но не поддержанный 6 мая 1801 г. Государственным советом). Начав с того, что продавать человека, «как лошадь или барана», непозволительно в нынешнее «просвещенное» время, Воронцов вспомнил об отклонении Советом предложения императора из-за боязни потрясений, которые могли произойти в начале царствования вследствие подобного запрета. Теперь время для подобной меры уже «приспело». Канцлер предложил: покупать людей к фабрикам и заводам только с поселениями; купцам запретить под чужими именами покупать деревни; не разрешать продажу людей в рекруты; дворянам и чиновникам, имеющим только дворовых людей, разрешить их продавать только казне; следить за тем, чтобы проданные помещиками для поселения на другие земли крестьяне действительно переселялись в другие места «для хлебопашества»; помещики, отпускающие крестьян на волю, тут же освобождались бы от уплаты за них подушной и рекрутской податей. Все члены Совета с этой запиской в основном согласились. На том, чтобы в будущем документе присутствовала фраза о запрете продажи крестьян без земли «без всякого изъятья», настаивали графы П. В. Завадовский и Н. П. Румянцев. Однако подобный указ не был разработан. Исследователь С. Б. Окунь считал, что в 1802 г. Александр I уже не видел в нем «надобности»[66].

С 21 апреля по 5 мая 1802 г. по вопросу «о правах и преимуществах» Сената высказались почти все члены Государственного совета. Они обсуждали «бумаги», переданные Александром I и предварительно разбиравшиеся в «Негласном комитете» (см. выше). Граф В. А. Зубов заметил, что в предлагаемом проекте указа надо только подтвердить права Сената. Князь П. В. Лопухин советовал прежде издания указа «исправить производство дел» в Сенате. Граф В. П. Кочубей считал: Сенату следовало «возвратить то, что у него было отнято», и ускорить «течение дел» в нем. При этом он предлагал: пока не будет принято «новое законоположение», удобнее оставить Сенату судопроизводство (то есть высказывался за Сенат как высшую судебную инстанцию). Граф А. И. Васильев считал, что нужнее всего найти способы «к успешному производству дел» в Сенате. Н. С. Мордвинов доказывал, что Сенат как присутственное место «может иметь должности, а не права». А эти «должности» никогда не отменялись. Сходство настоящего положения Сената с предложениями, содержащимися в проекте указа, заметил граф Н. П. Румянцев. Он считал, что никакого «исправления слабости» этого органа не предусматривается. С. К. Вязмитинов предложил вообще отложить вопрос до издания законов (у Кочубея – «нового законоположения»). Если же нужно сейчас издать указ, то текст следует сократить и ничего не обещать в порядке преобразований.