Дневник театрального чиновника (1966—1970)

Фоменко: «Потом расскажу подробно, но сейчас несколько слов. (Прежде всего всех благодарит.) Проблемы нашей жизни, мы от этого не уйдем, как бы проблемы мира нас ни волновали. О голоде — речь не просто в конкретном смысле, а в глобальном, хлеб — это основа. Нечистые должны через все пройти, а не быть этакими бодрячками. Рай должен быть похабен, а не аппетитен. Здесь проводили параллель со спектаклем Товстоногова, не нужно вообще параллелей. Что касается сравнений с Любимовым, то здесь мы разные, а что используем одни приемы — это может быть». Вообще Петр Наумович говорил очень умно, с темпераментом и гражданским мужеством, слушать было интересно, и я, заслушавшись, не все записала. Когда же мы с ним обменивались впечатлениями после обсуждения и я высказалась более откровенно, он сказал, что, конечно, я смотрю в корень, что надо делать что-то другое, что вот был бы лишь маленький театр хоть в Ленинграде, хоть еще где, взял бы к себе 20 актеров, а такие есть, и делал бы что хочется. Я говорю: «У Вас будет театр». А он отвечает: «Нет». Я: «За это говорит вся логика развития». Он молчит.

17 ноября

Приезжаю в Москву, еду сразу на работу, узнаю, что Тарасов искал какие-то материалы, требовал. Будорагин, так как Шумова отправили в командировку, нашел и отдал ту дурацкую бумажку, какую я кропала без охоты и смысла. А в общем-то, моего отсутствия, по существу, никто и не заметил. Увидела Голдобина, рассказала ему о товстоноговском спектакле и «Мистерии — буфф».

А Шумова вместе с Калашниковым (зам. директора Института истории искусств) отправили накануне в Ригу смотреть в ТЮЗе пьесу Паперного «О Светлове», так как Владыкин психует, боится, что там что-то не то, что там отражена литературная «борьба».

Все сегодня были на коллегии, где «Сама», как почти всегда, унижала своих подчиненных мужиков, не давая им сказать ни слова, тут же перебивая. Отвратительная картина распоясавшейся бабы, дорвавшейся до неограниченной власти.

В 10 утра позвонил Николаев (композитор, автор музыки к «Мистерии — буфф»), я ему вкратце рассказала о своих впечатлениях, из замечаний сказала только о песне «Все выше и выше…». Потом к вечеру позвонил Эйдлин, тоже поделилась тем, что думала. В общем, у него примерно те же ощущения, он видел спектакль 5 ноября. Он считает, что Фоменко равен по таланту Маяковскому, а вот материал сопротивляется.

Вечером была вместе с Борисом Владимировичем на «Пугачеве» на Таганке. Спектакль очень хорош найденной образностью, строгостью решения, созданной атмосферой, многочисленными находками: Три мальчика-певца, Три мужика под колоколами, эти женские фигуры скорби и т. д. Борис Владимирович сказал, что, в общем, спектакль ему понравился, что Любимов — все же талантливый и изобретательный человек, что вот он выходит из трудного положения — поисков новых находок в старых приемах. Но что надо бы сделать — унять крик и два-три места сделать статичными, чтобы динамика воспринималась больше. Что хорош свет — работа с красными подсветами, зеленый, когда на черном фоне воздеты руки, женщины — это все хорошо. А в общем, это литературный монтаж, которых в первые годы революции было много и они были не хуже сделаны. Приятно, что этот памятник Есенину есть, что его драма впервые в Советском Союзе ставится. Но интермедии (они здесь остались без текста), в сущности, являются инородным телом и вносят в эту строгую и единую постановку лишь «любимовский» элемент, который на фоне прекрасного и не нуждающегося в уточнениях Есенина особенно виден.

18 ноября

Вернулся из командировки Шумов. Пришел Кудрявцев, рассказал о вчерашней коллегии подробно и о замминистре Министерства культуры РСФСР Е. В. Зайцеве, о котором мне уже говорили, что это Шкодин в кубе. Кудрявцев всех представил в лицах и создал гнусный образ.

Потом звонила в Малый театр его нынешнему директору Солодовникову, он не пускает Варпаховского в Болгарию, при этом Солодовников на полном серьезе заявил, что если его прислали «возрождать!» Малый театр — то надо не мешать, а помогать, а то вот с ним не согласовали и отнимают лучшего режиссера. Договорились, что Варпаховский поедет не с первого, а с пятнадцатого апреля.

19 ноября

Сегодня воскресенье. Звоню из дома в Ленинград Головашенко, чтобы узнать, что нового с «Мистерией». Он говорит, что был в субботу в театре, но Фоменко не было, что слухи ходят неприятные, что к спектаклю очень настороженное отношение, что в следующую субботу будут смотреть партийные органы, что приказано никого на спектакль не пускать.

20 ноября