Дни страха, или Пир горой

Люди далеко за седыми горами, курят молча у звёздных пожарищ, в их руках имеется оружие наизготовку. Они ждут приказа, в котором точное время, карты, инструкции. Они видели смерть, они родня старухе, пока существует этот мир, идет война между жизнью и смертью все время война.

Рождаешься в руинах мира карабкаясь, ползешь средь пуль и взрывов, видя как, сходят в ноль знакомые тебе люди и смерть прибирает их, пожиная урожай. Жизнь щедра на короткую память. Наши подвиги забываются, рушится камень. Повседневность вовлекает в суетность, она хаотична, сплошная путаница, где отвага грешна, безрассудна, жестока, где трусость хранит, тепло еды и чувств, огонь очага. Сумасшедший герой ждет безумного врага, новый приказ, глаголы действия.

Девятая ночь, беспокойное хождение по лунному кругу. Божий алфавит, а язык не известен, нервы без курева перед стеной, на которой царапаю доносы богу. Новый завет или сторонний совет голосов анонимных? Человек на кресте, стрим о мучениях и жертве, смех клопов постельных в чате, лайки.

Не смей улыбаться приветливо в моё безрассудное лицо, я не хочу быть поручителем твоего диссонанса. Мерзавец или сволочь, кем быть и чем мне стать? Всё бесцветно, пахнет сыростью пустого подвала, где темно и водка на столе, граненый стакан, жизнь в сумерках, утопия нуара. Далее лицемеришь, мешая пепел и ложь, в трауре пасмурного дня, пытаясь с достоинством сдохнуть.

Сомкни печатью безмятежности уста, скрой глаза за чёрной весной, уйди в сон долгожителя, с призраком нетленным у изголовья одра. Дуэнья смерть, роковая тень у окна, дождливый день в пустом дому, все приготовления сделаны. Она так нежно коснётся косой тёплой артерии и начнёт жатву, молчаливо впуская иней переливчатый в вязкую кровь, и она остынет. Ты столько лет боялся. Так всегда.

После качели, карусели, ярмарка красочных эпизодов, была душа и равнозначное тепло. После дорога, которой не будет конца и может в раю, в бане с бабами отскоблишься от суетной сажи, хлопнешь рюмку, забудешь о делах. Гостеприимен ад, пушистые зверьки там ожидают души, в коих зверь расцвел россыпью пороков и грехов. Рай скучен, приторно-отвратен до скрежета зубов, они горят в нем, уже безликие, потерянные души.

Однажды вольный ветер сказал – Мир прекрасен, а ваше бессмертие, болотная жижа. Не окрашивай стены кровью дураков, не заворачивай правду в своё толкование, ты болтаешь о прекрасном завтрашнем дне, не зная цены, кровавого будущего. Ищешь знаки повсюду, таящие зло, содержательно говоришь о купленном за грош, и продаешь легковерным воздух свободы.

Посмотри в глаза обозлённых сытых людей, которых жизнь достала, они далеко не хлеба и зрелищ хотят, им подавай на блюде другое. Мир или площадь безнадежно полны сверхлюдьми, дееспособными лишними идиотами. Стена отвечает стене градом пуль и огнем из всех орудий. Мясорубка войны вот и все, что было придумано, а вы потешный, все блещете умом из пробитого арматурой черепа.

Один мой сосед кудрявый сказал – Плодитесь без стыда и скромности, пуль на всех хватит. Лучшее лучшим людям, на данный момент, это смерть. Оправданное лицемерами поголовное истребление. Мой странный новый мир, отчий дом, наполненный доверху трофеями и оружием. Предки, граждане с буквы большой, бесстрашные убийцы и душегубы. Имея такую наследственность и кровь, немыслимо стань изгоем. Бог есть, он в нас, просто ждет своего часа.

Снова мы единогласно пускаем человеческую кровь, во имя или же за идею о великой химере торжества прекрасных, красивых слов, а в тени этого идола нас отоваривают просто сифилисом походных борделей.

Уважай торгашей превращайся в позор, поклоняйся обретшим плоть отпрыскам царства химеры. Горе люди, творят горе дела, остается в остатке пепел и дым. Выжить, сторонясь полыхающего, заразного безумия, оправданного тоннами законов и поправок. Почему смрадные трупы, взалкавшие досыта идей кровавого террора, на устах наших, в мыслях наших? Кто обозначил место моего проживания на позорном столбе у дороги, в выгребной яме полной крыс? Пухлый ангелочек с приличным образованием?

Пустые вопросы, писк комара. Но мы бесконечный ропот и они злобный рык и рокот, именно в этом посеве доброты размашистой, лезет буерост высоких идей и террора. Застолбить на горе место, превратить всех в рабов, жрать мясо и души. Земля отнюдь не виновата, что пахари наши в былые времена сдуру душу пропили и легко им, день ясен и цель видна.

Когда в назначенное время, некто в первом ряду скажет по трезвой голове – Я господь бог – и остальные единогласно одобрят сказанное. Я окончательно уверую в сумасшествие мира и поставлю крест, уйду в партизаны.