Дни страха, или Пир горой

Невдалеке вспыхнет крошечное пламя. На то они и подземелья, не положено им быть шумными. Чем тише дышишь, говоришь и ешь, тем дольше жизнь твоя и трапеза скудная, а иначе, аборигены здешние быстро найдут повод для праздника. Сам понимаешь, не многим из живых путь сюда заказан. Дрема, грезы, густая тишина, что нега в оной спит подземный пантеон богов и духов недр земных. Зачем и с чем сюда пришел ты? Незримый голос вопрошает.

Спят ныне. Смотри, любопытствуй, руками не трогай. Подлинно боги плоть и кровь земная, голос смолкает растворимый мраком и тишиной громадного пространства. Сейчас время их отдохновения от трудов, вся суетность теперь поверхностна и к солнцу ближе, там праздник жизни и еда. Здесь же, убаюкивающая тишина забвения незыблема. Беззвучная молитва снам спящих неколебима и время струится, не тревожа пыли. Ступай как можно тише, не беспокой их сон.

Время, прислушайся, как текуч и верен его ход. В истоках мифы, предания, едва уловим его бег. После история этого дня, живые персонажи движут время, и голос первочеловека теряется в разброде множеств языков, наречий. Мир строится, он деятелен и кипуч, бесконечное сотворение, порождающее сонмище загадок и тайн. Ночь, кормит тени дня.

Отчего тайны и секреты все время в темноте таятся или тени? В былые времена, в дни сотворения, мудрые кроты прорыли здесь ходов извилистых, глубоких, что окажись в пещерах здешних, странник, секреты мирозданья и ключи в твоих руках окажутся такие. Вселенная, как на ладони, время пройдено и смертно, не будь глупцом и бога не смеши. Используй шанс волшебства дороги, в путь.

Подземный мир сюда земные пути-дороги живых ведут, здесь отыщется ответ, который всех мастей оракулам не по зубам. С чем пришел? Спросят неведомые, что выползают из бездонной темноты колодцев, кто от начал времен живет во мраке. Богатства или кое-чего важней, здесь договор имеет подлинную силу, и из рук в руки кочует власть над миром. Подземелья это гнездовище родное им безликим, безымянным с холодною кровью и душою, их колыбель.

Властитель, величайший, грозный царь царей, ты завоюешь мир, но, не станешь ближе к солнцу, удел твой власть и кровь, загубленные души ремесло твое. Мир под пятой, самонареченный солнце-государь или бог земной, тень твоя от полдня в рост пойдет, и полмира скроет, в могильный холод обернет.

Дурак творцом любимый и хранимый, от дармовщины и посул, пьянеет глупостью, бездумно превращая жизнь свою в добычу для зубов твоих правитель тени. Скольких тучных и иссохших готов ты поглотить, всех и вся? Власть твоя, есть бесконечный голод ползущей тени дня и аппетитов мерзких тварей с холодной кровью.

Прощай, хранитель древности, покрывайся паутиной забвения, забудь прошлое падших богов. Твои истории теперь пишутся за кусок белого хлеба, они прилизаны и полны красочного эпоса, благородных поз, там смерть медова и сладка, а кровь на алтарях жестокого безумья быстро сохнет. Пир всех воскресших героев и богов стилистически безупречен. Спи спокойно, твоя совесть согласится с моими словами, покойся с миром, пусть истории твои во снах живут.

А как же она? Позабытая королева любви и страсти, та вечно юная богиня, ведь ей ты посвящал победы и жертвы приносил. Неужели навсегда забыта, и свет ее угас, и лоск померк? Не пылать огню в горячем сердце не кипеть крови? Неужели угас пожар страстей, оставив пепел, траур, окаменело время, её в мрамор белый превратив. Осталась свита пожухлой листвы в парке осеннем, дождь её слёзы, а ветер голос тоскливый, она на сносях предзакатной эпохой порочной.

Подумал, а устаревают ли пороки, меняются эпохи и цвета, я от греха бегу в желанную порочность, дальше яма и жизни нет. Подумалось у черты, а надумал факел зажечь. Пройтись тропами извилистыми, по ступеням скользким, следами героев, что ведут к глубинам тайн подземных. К бездне, под толщу улыбок фальшивых, масок, словесных лабиринтов к истокам названий, которые некогда проронил бог.

Время увидеть себя, сбросить лживую маску, которую на людях держишь. Пора и час приходят, затеять жуткое ночное перевоплощение из оборотня грешного да кающегося, в иное существо с душой живою и ясными глазами, чадо, любимое творцом. Дверь перед носом в руках заветный ключ, душа чиста, все напускное предано огню, вперёд и страху места нет.

Скрипучая дверь с позолотой, а далее мир в нем порядок иной. Темнота, как черное зеркало всмотрись и почувствуешь что живое оно. Цветы во тьме, источают призрачное свечение, они благоухают сладким ароматом яда и факела огонь пугает их. Словно утроба, красноватые стены обильная влага стекает слезам подобно, беззвучная капель тягучая словно слюна.

Глаза отовсюду вижу живые, смотрят пристально лишенные век. Взгляды измеряют, словно ищут изъян, всматриваются пристально, рыщут, тщательно вымеряя, ты ли это? Тишина, вязкая влага, живые блики, глаза возникают, въедливо впиваясь в свет факела, и бессловесно исчезают в темноте. Пустые взгляды непонятны, хоть плюй ты в оные, или мимо пройди. Смотрят, глядят, ядовитую слизь источая, безучастно провожают твою дрожащую тень.