Читаем До сих пор полностью

Вы даже не представляете, сколько удовольствия доставляло мне его играть! Хукер как персонаж был очень интересен тем, что помнил старые нормы закона: я, конечно, понимаю, что ты ограбил банк, ведь у тебя нет никакого самоуважения. Бум, на-ка, отведай моей дубинки. Да, я знаю, что твои наркотические пристрастия — это болезнь, и ты не смог удержаться от ограбления. Бум, поздоровайся с моей дубинкой. Но Хукеру теперь пришлось работать по новым правилам — и от этого он бесился, как жеребец, закусивший удила.

Однако сериал был не только о современных правоприменительных мерах, он был и о современной жизни. Хукер всегда бранил «родителей, не заботящихся о своих детях, детей — за отсутствие дисциплины», протестовал против азартных игр и вседозволенности. Вот как описал Хукера его напарник Романо: «Хукер просто немного старомоден. Он не привык иметь дело с современными женщинами».

У меня редко бывало время на изыскания по поводу своих главных ролей. С кем мне было консультироваться по поводу Кирка? В «Инкубусе» я вообще никого не понимал. Хотя, возможно, вместо этого я изучал современных женщин. Но как бы то ни было, перед началом съемок «Хукера» я и впрямь потратил два дня на общение с офицерами ДПЛА (Департамента полиции Лос-Анджелеса) из подразделения в Северном Голливуде и попытался получить некоторое представление о процессуальных процедурах. Например, капитан показал мне, как производить обыск преступника. Они поставили меня к стене под углом в сорок пять градусов, руки в стороны, ноги шире плеч. Стоя в таком положении, я спросил: «А что, если я начну сопротивляться?»

И вот тут капитан, стоящий позади, ударил меня коленом в промежность. «Они могут получить и посильнее, но обычно после этого большинство становятся более сговорчивыми».

Искры заплясали у меня в глазах, и я услышал, как другой офицер добавил: «Да у него вся жизнь проносится перед глазами».

— Да уж, — проскрипел я, внезапно вспоминая, почему не проводил изучения персонажей раньше.

В конечном итоге, в актерском составе оказались Адриан Змед в качестве моего молодого и импульсивного напарника, Джеймс Даррен в роли другого бывалого полицейского, и Хизер Локлир, которая играла его напарницу, женщину-полицейского, часто работающую прикрытой лишь нижним бель… под прикрытием. Мне кажется, самой большой проблемой, с которой сталкивались сценаристы каждую неделю, — это поиск способа заставить Хизер Локлир снять побольше одежды. Пока я не начал сниматься в этом шоу, я и не знал, что так много уголовников околачивается в клубах женской борьбы в грязи, и как много «подсадных уток» желает встречаться в приватных комнатах стрип-клубов.

Хизер Локлир присоединилась к составу во втором сезоне. Продюсеры решили ввести в сериал красивую женщину, дабы привлечь к шоу очень специфическую демографическую группу: каждого мужчину на свете. Однажды днем Рик Хаски выглянул в окно своего офиса и заметил, как эта великолепная блондинка выходит из офиса Аарона Спеллинга и идет по улице. Он тут же помчался к Спеллингу выяснить, кто она такая. «Вот та девушка, которую я хочу видеть в „Хукере“», — сказал он Спеллингу.

Но Спеллинг покачал головой: «Нет, не пойдет, — сказал он. — Она не умеет играть. Она была у нас в „Мэтте Хаустоне“ (Matt Houston), и она никакая».

Рик Хаски видел, как она шла. И он знал, что она еще какая! «Именно она-то мне и нужна». Спеллинг пытался его отговорить, но Хаски стоял на своём — и Хизер Локлир стала членом команды. Это была милая, приятная и красивая девушка, которая очень упорно работала, чтобы стать хорошей актрисой. По-настоящему хорошей, и более того — настолько популярной, что несколько месяцев спустя Аарон Спеллинг пригласил ее в свое новое шоу «Династия».

Несколько лет она будет работать одновременно в двух топовых сериалах. Это, несомненно, достижение. И только однажды с Хизер была небольшая проблемка. В нескольких эпизодах она не одела лифчик. В итоге один из руководителей проекта предложил Кену Коху, постановщику, снявшему несколько серий, пойти и сказать Хизер, чтобы она снова начала носить лифчик. Кох прошел армию и, когда получал приказ, незамедлительно его выполнял — хотя вряд ли бы ему дали подобный приказ в армии. Но он пришел на площадку, отвел ее в сторону и сказал: «Знаешь, когда тебя снимают в профиль, ты не похожа на ту Хизер Локлир, которую все хотят видеть, и на ту красивую женщину, какой ты на самом деле являешься».

Думаю, что Хизер была поражена. И спросила Кена вкрадчивым голосом: «Собираетесь ли вы сказать Биллу и Джимми, чтобы они засунули носки себе в штаны, чтобы казалось, будто у них большие члены?»

Кен признал, что не думал об этом. Спустя неделю в Марина-Дель-Рее мы снимали концовку эпизода — последнюю сцену после того, как поймали злоумышленников. В заключение мы все шли навстречу камере. Это был отличный момент. Когда камера остановилась, Хизер продолжила шагать, направляясь прямо к Кену Коху, и спросила его с широкой улыбкой: «Ну что, вам не кажется, что носок Биллу помог?»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное